Ленин

Сотворив мощи, большевики осуществили решающий шаг по превращению идей Ленина в светскую религию. То безапелляционное поклонение ленинизму, которое стало носить ритуальный характер, можно сравнить лишь с поклонением вере фанатиков-фундаменталистов. Проницательно сказал о рождении и смерти Ульянова-Ленина крупнейший английский политический деятель XX века Уинстон Черчилль. В пятитомнике своих мемуаров «Мировой кризис» он изложил и свой взгляд на Ленина. После своеобразного анализа, не лишенного оригинальности и проницательности, Черчилль заключает, что русские люди заведены большевиками и Лениным в болото. «Их величайшим несчастьем было его рождение, но их следующим несчастьем была его смерть»{100}. Канонизация его идей и превращение революционера в святого – действительно «величайшее несчастье». Черчилль глубоко прав.

Смерть Ленина не освободила Россию от него. Отныне ее граждане были вынуждены на протяжении десятилетий «воплощать его заветы» в жизнь.

Уже первые шаги ЦК РКП(б) после смерти Ленина подтвердили: руководство партии отныне в своей борьбе за «построение коммунистического общества» сделает мумию и все связанное с ней важнейшим орудием достижения своих целей. Один из первых шагов подобного рода – усиление партии за счет ленинского призыва в нее «рабочих от станка» (около четверти миллиона). Отныне в РКП(б) (и не только в ней) возникнет новый элемент внутренней жизни: борьба «за чистоту ленинизма» и его «развитие». Вся ожесточенная внутрипартийная борьба в двадцатые годы пройдет под знаком стремления к монополии на ленинское наследство. В конце концов это удастся Сталину. Мы долго не могли понять, как Джугашвили-Сталину, который, казалось, во многом уступал не только Троцкому, но и Зиновьеву, и Каменеву, и Бухарину, удалось взгромоздиться на вершину власти. Но именно он сделал главным орудием своей борьбы «защиту» ленинизма, представив себя основным толкователем ленинских идей. Можно привести десятки примеров, когда Сталин в нужный момент, в нужном месте использовал это абсолютно безотказное орудие в большевистской стране.

Выступая, например, на Объединенном пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) 1 августа 1927 года, Сталин буквально фехтовал ленинской рапирой, повергая своих оппонентов. «Я должен, прежде всего, опровергнуть совершенно неправильное, не соответствующее действительности заявление Зиновьева и Троцкого о том, что будто бы я, – говорил генсек, – принадлежал к так называемой «военной оппозиции» на VIII съезде нашей партии. Это совершенно неверно, товарищи. Это сплетня, сочиненная Зиновьевым и Троцким от нечего делать. У меня имеется в руках стенограмма, из которой ясно, что я выступал тогда вместе с Лениным против так называемой военной оппозиции».

Подобные примитивные приемы, тем не менее, действовали безотказно: «Сталин защищал Ленина». В своей почти трехчасовой речи 1 августа Сталин то и дело обращался к Ленину. «Мы осуществляем лишь заветы Ленина, – говорил Сталин, – в то время как лидеры оппозиции порвали с ленинизмом, предав забвению заветы Ленина»{101}.

Обращение генсека к Ленину всегда имело большой эффект. Думаю, что Сталин в целях борьбы внимательнее, чем кто-либо другой, прочел Ленина и использовал его марксистские колларии в борьбе с ересями в большевистской партии.

Мумифицирование вождя и «бальзамирование» его идей создало дополнительные предпосылки утверждения догматического склада мышления и характера членов большевистской партии. Вначале еще как-то пытались объяснить рациональными мотивами решение сохранить мумию. Так, например, секретарь Президиума ЦИК СССР А.Е. Енукидзе в июле 1924 года заявил на заседании комиссии по увековечению памяти В.И. Ульянова-Ленина: «Мы не хотели создать из останков Владимира Ильича какие-то «мощи», посредством которых мы могли бы популяризировать или сохранять память о Владимире Ильиче… Мы… придавали и придаем величайшее значение сохранению облика этого замечательного вождя для подрастающего поколения и для будущих поколений, а также для тех сотен тысяч, может быть, и миллионов людей, которые будут в высшей степени счастливы увидеть облик этого человека»{102}. Я думаю, те 150 миллионов человек, которые прошли за несколько десятилетий мимо ленинского саркофага, и не подозревали, что они должны быть «в высшей степени счастливы…»

Организуя оперативный выпуск ленинской литературы и создание многочисленных памятников вождю, Политбюро одновременно начало процесс избирательного использования его наследия. Многие речи, статьи, сотни писем и записок, некоторые резолюции Председателя Совнаркома были спрятаны, сокрыты почти на семь десятилетий. Прятали многое. Даже информацию о его болезни. Например, комиссия ЦИК СССР по организации похорон 28 января 1924 года обратилась в Политбюро «с просьбой сорганизовать возможно быстрее правильную и всестороннюю информацию о жизни – до последнего момента – Ильича, об истории его болезни до 21 января и, в особенности, о последних месяцах его жизни»{103}. Наивные люди! Очень скоро все эти вопросы станут большой государственной тайной.