Ленин. Алгоритм революции и образ будущего

Когда мы всматриваемся в миросозерцание Ленина, этого великого практика и борца, то мы видим, что он прежде всего вырабатывает теорию, т. е. то, что он считает научною базою для своих практических выводов…

В край угла построения собственного мировоззрения и всего строительства новой жизни Ленин ставит науку. Мне приходилось слышать,… что на протяжении тысяч страниц его сочинений и речей о науке почти не говорится. Возражение это, по-моему, свидетельствует лишь об одном: делающие его, очевидно, невнимательно вчитались и вдумались в эти тысячи страниц. Неужели же они ожидали найти в них трактаты о науке?.. Неужели же так непонятно, что Ленин разумел под электрификацией России, о которой он говорил на каждом шагу? Кажущаяся узко-специальнотехнической и действительно узкотехническая электрификация есть вместе с тем символ, символ полного переустройства всей жизни» [93].

С.Ф. Ольденбург понял, что Ленин — ученый редкостного типа, что он был бы великим, даже «если бы он и не написал этих трудов». То, что Ленин написал «тысячи страниц» и что некоторые «невнимательно вчитались и вдумались», С.Ф. Ольденбург объясняет тем, что Ленин «прежде всего вырабатывал теорию». Это простое предположение, но в действительности Ленин не вырабатывал теории, его выводы и доводы были понятны для большинства, как будто это откровения. В них именно вдумывались, даже и те, кто были не согласны из-за расхождений ценностей. А многие несогласные внимательно вчитались и вдумались — и соглашались. Так было почти всегда при обсуждениях сложных проблем в руководстве партии большевиков, такие ситуации отмечены почти во всех главах этой книжки.

И из науковедения (в психологии научного творчества), и из опыта в научной лаборатории известно, что среди ученых есть сотрудники, обладающие способностью быстро перебирать в уме образы возникшей проблемы и факторы, которые на нее воздействуют. И такой сотрудник думает-думает — и натыкается на образ такой конфигурации, которая, вот она! Она может разрешить проблему, хотя иногда всем кажется абсурдом (примерно так Плеханов реагировал на Апрельские тезисы). Иногда, если есть время, кто-то, исходя из этой идеи, разрабатывает теорию.

Вспомним, что Бертран Рассел написал: «Можно полагать, что наш век войдет в историю веком Ленина и Эйнштейна, которым удалось завершить огромную работу синтеза». Но сложный синтез — это и есть революция в науке.

В этом особенность мышления Ленина как ученого. Синтез разных систем обычно бывает результатом не вычислений, а «неявного знания», не перебором формул, а визуализацией образа соединения разных сущностей. Конрад Лоренц однажды использовал известный афоризм: «Творить — значит, соединять».

В философии науки в 1960-1970-х гг. было много внимания к этой миссии в процессе творчества. В науковедении США называли генералистами научных работников и конструкторов, обладавших такой способностью. Это те, которые в воображении «видят» образы больших систем и отдельных систем, которые могут сблизиться и под каким-то воздействием соединиться, создавая совершенно новую систему. А дальше они должны наладить коммуникации с коллегами из других дисциплин и областей науки, понять их и объяснить им свои проблемы.

Без таких генералистов современная наука и техника не смогли бы подняться на новый уровень — мультидисциплинарных и междисциплинарных программ.50 Социологи науки считали, что научно-технические центры и университеты высшего класса всегда имеют в штатах талантливых генералистов, а те учреждения, в которых нет сотрудников с такими способностями, остаются посредственными.

Особенно ценились такие специалисты, которые умели соединять знания и сотрудников в вертикальных междисциплинарных программах — соединяя фундаментальные открытия, проектирования новую сущность, изобретая новый артефакт, создавая технологии для производства, внедряя инновацию в практику производства и использования новый продукт.

Это мы знали из литературы и исследований, но я лично, только изучая теперь методологию Ленина, понял, что он — мастер синтеза, соединения структур и общностей. По аналогии можно сказать, что в ходе революции и становления нового жизнеустройства Ленин соединял все конструктивные системы и социокультурные группы — и в горизонтальных, и вертикальных программах.

Думаю, что это было важным фактором успеха Октябрьской революции и создания СССР. Мне кажется, что поэтому, когда умер Ленин, Сергей Есенин написал: «Того, кто спас нас, больше нет». Без соединения множества общностей, взорванных революциями и Гражданской войны, насилие и вражда продолжились бы очень долго.