Ленин. Алгоритм революции и образ будущего

В предисловии ко второму изданию «Развития капитализма в России» (1908 г.) Ленин дает две альтернативы русской революции, обе буржуазной: «На данной экономической основе русской революции объективно возможны две основные линии ее развития и исхода:

Либо старое помещичье хозяйство… сохраняется, превращаясь медленно в чисто капиталистическое, “юнкерское” хозяйство… Весь аграрный строй государства становится капиталистическим, надолго сохраняя черты крепостнические… Либо старое помещичье хозяйство ломает революция… Весь аграрный строй становится капиталистическим, ибо разложение крестьянства идет тем быстрее, чем полнее уничтожены следы крепостничества» [14, с. 15].

Таким образом, Ленин исходил из того постулата, который мы находим уже в предисловии к «Капиталу» Маркса — капиталистический способ производства должен охватить все пространство («весь аграрный строй государства становится капиталистическим»). То есть вся сельская Россия, в принципе, станет капиталистической, и к этому направлена русская революция. Народники еще 30 лет назад старались показать, что это невозможно именно в принципе, а не из-за умственной косности крестьянства. Для людей, воспитанных под влиянием евроцентризма, объяснения народников с их акцентом на «самобытность» России были неубедительны. Сегодня, на основании большого массива исследований «третьего мира», вовлеченного в мировую систему капитализма, мы видим, что капитализм по сути своей есть система-кентавр.

Возникновение капиталистического уклада с высоким уровнем производства неминуемо сопровождается усилением окружающей его «оболочки» из массы хозяйств, ведущих натуральное или полунатуральное хозяйство. Россия в начале XX в. могла обеспечить средствами для интенсивного хозяйства лишь кучку капиталистических хозяйств помещиков (на производство 20% товарного хлеба), но не более. Остальное — горбом крестьян. В 1910 г. в России в работе было 8 млн деревянных сох, более 3 млн деревянных плугов и 5,5 млн железных плугов. Сравнивать эффективность разных элементов одной системы нельзя — соха дополняла плуг, а не воевала с ним. Можно даже предположить, что к концу XIX в. те формы феодальной эксплуатации (отработки), которым посвящена значительная часть книги Ленина, были уже не столько пережитками крепостничества, сколько продуктом симбиоза с капитализмом.

Сам Маркс писал, что в зависимых от капитализма обществах капитал регрессирует так, что «имеет место эксплуатация со стороны капитала без капиталистического способа производства». Почему это важное утверждение Маркса, которое многое объясняло, игнорировали российские марксисты?

В целом весь исходный тезис о том, что буржуазная революция в России привела бы к превращению всех крестьянских хозяйств в фермерские, был принципиально ошибочен.

В.В. Крылов пишет: «Исторический тип традиционных укладов, с самого начала противостоявших капитализму в его периферийных обществах, существеннейшим образом отличается от тех традиционных укладов, которые противостояли ему когда-то в Европе. Подгонять все имеющие место в развивающихся странах традиционные отношения под “феодальную мерку”, как это до сих пор делают некоторые западные и советские исследователи, значит игнорировать не только исторические различия в судьбах африканских и европейских народов в доколониальный период, но и существенное несходство зависимого капиталистического развития бывших колоний и капиталистического саморазвития метрополий» [20, с. 168].

Смысл представления процессов изменений традиционных укладов в метрополии и на периферии в том, что развитие капитализма в аграрной сфере и столкновение его с некапиталистическими укладами на Западе в XVII-XVIII вв. и два века спустя в России — принципиально разные процессы. Поэтому первое главное положение книги Ленина «Развитие капитализма в России», в котором постулируется именно схожесть этих процессов, является ошибочным. Если так, то неверен или необоснован был и прогноз исхода русской революции, которая якобы предопределяла выбор между двумя западными путями разбития — «прусским» или «американским».

Марксисты в то время считали главным противоречием, породившим русскую революцию, сопротивление прогрессивному капитализму со стороны традиционных укладов (под которыми понимались община, крепостничество — в общем, «азиатчина»). Для них целью революции было разрушение структур «азиатчины» и создание, в любом варианте, «чисто капиталистического» хозяйства. Социал-демократы были уверены, что трудящиеся заинтересованы в том, чтобы это произошло быстрее, и желательно, чтобы революция пошла по радикальному пути, с превращением крестьян в фермеров и рабочих («американский путь»).