Ленин. Человек — мыслитель — революционер

Но тут — короткое отступление. В Петроград приехал немец, который три дня возглавлял «независимую» республику в Брауншвейге, раздавленную затем Носке. Я встретился с ним во Дворце труда. С балкона мы глядели на площадь, суровую, хранившую следы недавней героической обороны Петрограда от Юденича.

Брауншвейгец волновался по поводу советского порядка распределения товаров. Горбатый, он вдруг воздел длинные руки над головой и с отчаянной тоскою обвел глазами всю площадь,

— Но почему же у вас закрыты мелочные лавки? Если у меня оторвется пуговица, где я ее куплю?!

По профессии этот брауншвейгский республиканец был портным…

И вот в числе разговаривавших с Лениным по дороге к площади Жертв Революции оказался этот брауншвейгец.

Ленин наклонил голову набок, чтобы лучше слышать низенького собеседника. Сначала Ленин был серьезен. Потом заулыбался, прищурился, коротко подергивая головой. Потом отшатнулся, обрывисто махнул рукой с тем выражением, которым говорится: чушь, чушь! Брауншвейгец, жестикулируя, продолжал что-то доказывать. Ленин взял его за локоть и сказал две-три фразы — краткие и какие-то окончательные, бесповоротные. Но брауншвейгец яростно возражал. Тогда вдруг Ленин легко хлопнул его по плечу, засунул пальцы за проймы жилета и стал смеяться, смеяться, раскачиваясь на ходу, прибавляя шагу и уже не оглядываясь на рассмешившего его человека.

Не о пуговице ли заговорил неудачливый брауншвейгец? Возможно, конечно.

Эта сцена, длившаяся всего две-три минуты, дала мне случай увидеть веселого, от души хохочущего Ленина, наблюдать его манеру жизненного спора — с быстрыми переменами выражения лица, с лукаво прищуренным глазом, с чередованием жестов, полных значения, страсти и воли…

Из этих трех мгновений, драгоценных для меня, запечатлелся в моем воображении и в сердце гениальный, вечно живой Ленин.

Воспоминания о В. И. Ленине. В 5 т. М., 1984. Т. 4. С. 230–233

Л. ФЕЙХТВАНГЕР ИЗ СТАТЬИ «ЛЕНИН И СОЦИАЛИСТИЧЕСКИЙ ГУМАНИЗМ»

Гуманизм — это совокупность всех благ, возвышающих человека до уровня Человека. Понятие гуманизма неотделимо от таких понятий, как образование, справедливость, мир, демократия, свобода. Но гуманизм также тесно связан с внешними условиями, обеспечивающими человеку достойное существование. Буржуазное общество умышленно выпустило из виду последнее обстоятельство, оторвав понятия справедливости, мира, демократии, свободы от общественного бытия, обманным путем уводя их в идеалистическую область абсолюта. Оно провозгласило принципы «чистой» науки, литературы и искусства, «вечного» мира, какой-то парящей в безвоздушном пространстве «справедливости». Ленин со своей железной логикой беспощадно высмеивал подобные теории. Он показал, во что превратили господствующие буржуазные классы эти благозвучные фразы, как эти фразы выхолащивались ими, лишались своего подлинного смысла, фальсифицировались.

Ленин показал, что в обществе, разделенном на классы, немыслим гуманизм. Он подвергнул анализу подлинную сущность классовой справедливости в буржуазном государстве. Он подвергнул анализу характер войны между классовыми государствами и доказал, что характер войны определяется не тем, кто «напал» и на чьей земле укрепился враг, но прежде всего тем, какая политика осуществляется и проводится воюющими сторонами. Он подчеркнул, что не во всех случаях желательно избегать войны. Своими острыми, неопровержимыми доводами он показал, как обстоит дело с демократией в так называемых западных «демократических» странах. «Чистой» демократии, которая сводится к свободе печати для имущих и к праву подавать ничего не стоящие избирательные бюллетени, Ленин противопоставил подлинное государство народа, немыслимое без передачи средств производства в общее пользование.

Последовательно применяя диалектический метод, Ленин вскрыл истинную сущность «лукавых мудрствований» идеалистического гуманизма, противопоставил ему свой реалистический гуманизм. Теория Ленина дает возможность узреть выспренние идеалы буржуазных «гуманистов» во всем их ничтожестве. Наличие юридического кодекса и формальных законов еще не есть справедливость. Пацифизм, призывающий к капитуляции перед врагом, который с оружием в руках стремится навязать широким массам еще более жестокую эксплуатацию, — такой пацифизм не имеет ничего общего с подлинной политикой мира, равно как и изживший себя парламентаризм — с подлинной демократией.