Ленин. Дорисованный портрет

Как сообщал сам Пильский, он узнал о насилии над русским языком не столько из повседневной практики, сколько из книги А. Селищева «Язык революционной эпохи», изданной в Москве в 1928 году. Узнал и резонно задался вопросом: «Откуда же пошёл этот сумбур?». Однако ответил лживо: «Конечно же, из революционного подполья… Особенно постарался тут Ленин».

По Петру Пильскому, Ленин же постарался «ввести в язык воровской жаргон», «развёл хитренькую словесную паутину», и вообще: «Никто не принёс такого исключительного вреда языку, как Ленин. Никто так систематически не поганил его, как этот тупой и на редкость глухой человек»…

Н-да, обвинение было тяжким.

Однако — насколько оно было справедливым?

«Говорю совершенно серьёзно и искренно, — заявлял Пильский, — из всех русских публицистов я не знаю ни одного, кто бы мог конкурировать с Лениным по литературной бездарности — так он стилистически скуден, лексиконно нищ, трафаретен, скучен до тоски, однообразен, как замёрзшая пустыня… У Ленина вообще нет лексикона».

Все эти «откровения» я читал с широчайше раскрытыми глазами… Спору нет, Ленину далеко до Лескова, но лексикон у него всё-таки был. И дело даже не в том, что временами этот лексикон сочетался с очень недурным стилем. Дело в том, что хлёсткий дореволюционный фельетонист Пильский, привыкший строить эффект на хлёсткой же, но чаще всего бездоказательной и поверхностной фразе, не мог уразуметь, что у бульварного фельетониста и у политического публициста задачи разные!

Есть умный анекдот из античных времён… Когда выступал перед римлянами Цицерон, со всех сторон слышалось: «Как красиво говорит Марк Туллий!». Когда же говорил Демосфен — далеко не так красиво, зато убедительно, — афинская агора ревела: «Вперёд, на Спарту!».

Улавливаете разницу?

Между прочим — насчёт «лексикона»… В политических трудах Ленина, особенно в статьях и письмах, порой попадаются просто блестящие неологизмы, например: «злокачества», «левоглуписты»…[258]

ЧТОБЫ предметно показать, что Ленин при необходимости блестяще владел приёмами острого политического журналиста, приведу полностью статью Ленина «Образованные депутаты», опубликованную 10 апреля 1913 года в № 83 газеты «Правда» за подписью «Б.»:

«Образованные депутаты

В вечернем заседании 2 апреля, возражая на требование рабочих депутатов обсуждать вопрос о ленских событиях (Ленский расстрел 4 апреля 1912 года. — С. К.), октябрист Л. Г. Люц сказал:

„Через два дня годовщина событий на Лене. Очевидно, социал-демократы стремятся будировать чувства рабочих для того, чтобы поднять их на какие-нибудь эксцессы…“

Французское слово „bouder“ передаваемое русским „будировать“ означает — сердиться, дуться. А г. Люц, очевидно, производит это слово от „будоражить“ или, может быть, „возбудить“. Как смеялись гг. буржуазные депутаты и буржуазная пресса, когда в I Думе один крестьянин употребил слово „прерогативы“ в смысле „рогатки“. А между тем ошибка была тем простительнее, что разные „прерогативы“ (т. е. исключительные права) господствующих являются на самом деле рогатками для русской жизни. Но образованность г. Люца не „возбудировала“ смеха его образованных друзей и их печати»[259].

Кто отважится сказать, что это — не блестящая, точная, убийственная для оппонентов публицистика? Причём уж эту-то статью Пильский мог прочесть в день её публикации, поскольку большевистская «Правда» была в 1913 году изданием временно легальным.

Но Ленин — по Петру Пильскому, и по О. Михайлову тоже — был якобы повинен не только в публицистической серости, но и в вульгарной малограмотности. Пильский обвинял: «Безнадёжный глухарь Ленин писал так: „Высвобождаться…, требовать высвобождения из-под гнёта“… „высвобождение пролетарской линии из мелкобуржуазного угара“… А за Лениным это „высвобождение“ пошло и запрыгало повсюду»…

Что ж, обратимся к словарю Даля (прошу запомнить: именно Даля, о котором речь ещё впереди). Там, в томе I на с. 312, сказано: «Высвобаживать или высвобождать, высвободить кого, освобождать из чужой, сторонней зависимости, выручать; вызволить, выкабалить, делать от кого или чего свободным».

Языковая норма одной эпохи может серьёзно отличаться от нормы современной. Не смеёмся же мы над писателем XVIII века, употребляющим слово «машкерад». Так что вполне объяснимо употребление Лениным, человеком, воспитанным XIX веком, формы «высвобождать», затем из употребления вышедшей.

Двинемся, впрочем, дальше…

Как один из примеров «зверофирменного» словотворчества, руководимого и направляемого якобы Лениным, Пётр Пильский упомянул слово «госбанки». А вот цитата из другого автора: «Я бы очень хотел взять пример нескольких гострестов (если выражаться этим прекрасным русским языком, который так хвалил Тургенев)…».