Ленин. Эмиграция и Россия

“Ленин сразу же засыпал нас вопросами,- вспомнит Онуфриев.- Каждого из нас он спросил о семье, о заработках. Владимир Ильич интересовался настроением рабочих, спрашивал, что они ждут от конференции. Ленин умел расспрашивать и умел слушать. Он спрашивал только о том, что его больше всего интересовало в данный момент. Энергичный, бодрый, жизнерадостный, он как-то сразу сблизился с нами, и нам казалось, что мы близко знаем Ильича уже долгие годы, и мы чувствовали себя с ним совершенно непринужденно, как с самым близким товарищем”. [26]

- Товарищи,- говорит Ленин,- я хочу познакомить вас с тезисами своего доклада на конференции.

И у делегатов создается впечатление, расскажет много лет спустя Онуфриев, что Владимир Ильич объехал всю Россию, прежде чем написал эти тезисы,- так глубоко, так правдиво отражены в них думы, чаяния широких народных масс.

Он недоволен тем, что многие делегаты живут в гостинице.

- Какая же это конспирация,- возмущается Ленин,- если мы будем жить у всех на виду?

Владимир Ильич просит Онуфриева поселиться вместе с ним в комнате, которую подыскали чешские товарищи. Он хочет побольше узнать о петербургских рабочих, об их жизни, о состоянии партийных организаций российской столицы. Яхим Гавлена - чешский социал-демократ, которому поручили устроить русских делегатов,- подыскал для многих из них комнаты в Праге. Каждого он доводит до места ночлега. Иногда провожает по нескольку раз, пока не убедится, что гость уже сам ориентируется и без затруднения находит нужный адрес.

Возможно, это он показывает Ленину и Онуфриеву дом, в котором те поселились, дом, от которого всего минут пятнадцать ходьбы до места заседаний конференции.

Обратимся к записям Онуфриева. Мы узнаем из них: “Поселились мы с Ильичей в квартире чешского рабочего, занимавшего две комнаты. В первой из них, являвшейся проходной, жил сам хозяин с женой и дочкой лет четырех, а следующую комнату занимали мы с Владимиром Ильичей. Это была небольшая, чистая, светлая комната с двумя окнами, выходившими на улицу. Справа от двери вдоль стены стояла кровать, на которой спал Ильич, за ней, у той же стены в одну линию с кроватью Ильича,- моя кровать. Напротив моей кровати стоял небольшой квадратный стол, на котором мы завтракали и ужинали (обедали в столовой). За этим же столом Владимир Ильич работал. В комнате стоял также комод, было несколько венских стульев” [27].

Наступает 18 января - день открытия конференции. Ленин приходит в Народный дом. Здесь, на Гибернской улице, находятся типография и экспедиция “Право л иду”. Здесь всегда множество посетителей. И тут делегаты конференции будут не очень заметны.

Ленин быстро поднимается на второй этаж. Товарищи уже в небольшой комнате с тремя окнами, из которых открывается вид на старинный город с покрытыми черепицей домами. Здесь делегаты от петербургской организации, от Москвы и Центрально-Промышленной области, Киева, Екатеринослава, Николаева, Баку, Тифлиса, Саратова, Казани, Вильно, Двинска, представители редакций “Социал-демократа” и “Рабочей газеты”, комитета заграничной организации и транспортной группы ЦК РСДРП.

Ленин открывает конференцию. Двенадцать дней, с утра до вечера, заседают посланцы партийных организаций России. Двенадцать дней в пражском Народном доме обсуждаются вопросы, жизненно важные для большевистской партии, русского революционного движения.

Выступает делегат от Питера товарищ Степан. Под этим партийным псевдонимом известен Е. Онуфриев.

Сперва он волнуется. Но ободряюще смотрит на него Владимир Ильич. И Онуфриев говорит все увереннее и увереннее.

Он сообщает о количестве и составе членов столичной организации. Рассказывает о фактах контрреволюционного террора в Петербурге, о героизме питерского пролетариата, о том, как с каждым днем все более оживляется партийная работа. Рассказывает он и о массовом митинге на Путиловском заводе в защиту томившихся в ссылке депутатов II Думы.

Кто-то из делегатов бросает с места реплику. Онуфриев, не особенно искушенный в ораторском искусстве, от неожиданности запинается. Но на помощь приходит Владимир Ильич:

- Дайте товарищу закончить. Продолжайте, продолжайте, товарищ Степан.

Онуфриев высказывает, между прочим, пожелание, чтобы статьи в газетах писались более простым, более понятным рабочему языком. Ленин его поддерживает:

- Правильно, товарищ Степан, правильно! - и записывает что-то в блокноте.

А позднее, когда он оглашает проект резолюции “О Центральном Органе”, предлагает делегатам выразить “Социал-демократу” пожелание, “чтобы статьи писались более популярно и доступно для рабочих” [28].

Подперев голову левой рукой, делая записи, слушает Владимир Ильич доклады с мест. То, что сообщают рабочие делегаты, укрепляет в нем убеждение, что, несмотря на полицейский террор, сохранились в России хоть и немногочисленные, но сплоченные партийные организации и группы, что вместе с политической борьбой пролетариата эти организации и группы стали расти, организационно оформляться, укрепляться.