Ленин. Эмиграция и Россия

Дмитрия поселяют в комнате, заполненной нелегальной литературой. Наконец-то, ничего и никого не опасаясь, он может читать запрещенные в России газеты, журналы, листовки, брошюры. Много часов проводит с Владимиром - в беседах, за шахматами, в загородных прогулках. Вечером подымаются они вместе на вершину горы, любуются открывшимся видом.

Л наутро Ленин снова в делах. Он заботится о каждом прибывшем из России. Ведь некоторые оказываются в Женеве после побега из ссылки или тюрьмы. У них нет не только средств, порой нет сносной обуви и одежды. Он хлопочет об их жилье, питании. Не успокаивается, пока не убеждается: товарищ обеспечен самым необходимым.

Кажется, ни на минуту не пустует кухня в домике Ульяновых. За чашкой чая подолгу беседует Ленин с теми, кто привез вести из России. Он знакомит делегатов с проектом устава партии, проектом порядка дня съезда. С. Степанова - делегата от Тульского комитета РСДРП - Ленин расспрашивает о партийной организации, о жизни и борьбе рабочих. Он говорит ему о необходимости создания крепкой революционной марксистской партии, интересуется, как поняли рабочие его книгу “Что делать?”. Ленин беседует с И. Мошинским - делегатом от Союза горнозаводских рабочих- и предлагает ему представить подробную записку о социал-демократической агитации среди шахтеров и металлистов Донбасса.

“Помню кухоньку, идеально чистую, где мы пили чай и где Ильич аккуратно выполнял свою часть обязанностей по хозяйству - перетирал чашки...- рассказывает делегат съезда Р. Землячка.- Первое, что меня поразило в нем,- это удивительное знание, до мелочей, всего, что делалось тогда в организациях на местах. Он знал каждого искровца, его способности, его слабые стороны. Он имел особенность слушать, впитывая в себя каждое слово о том, как реагируют массы на нашу борьбу внутри организации. Мы наперебой рассказывали ему о жизни в России, а он с довольным видом потирал руки, делая про себя выводы, отмечая что-то на бумаге”[125].

Не только с Лениным встречаются в Женеве делегаты. Они беседуют также с Плехановым, Мартовым, интересуются делами “Искры”. Только в Женеве неожиданно для себя узнают они о том, что не Плеханов, как казалось многим, а Ленин возглавляет, по существу, газету, что нет в редакции полного единомыслия, нет сплоченности.

“По каждому почти вопросу,- вспоминал М. Лядов,- Ильичу приходилось драться со стариками, с Плехановым, который никак не мог понять, что русские рабочие уже не те, с которыми ему пришлось иметь дело в восьмидесятых годах, когда он уехал из России. Вся беда его, что он не знал теперешней России, поэтому ему непонятны были стоящие перед партией задачи” [126].

Делегаты съезда узнают, что Ленин настаивает на реорганизации редакции “Искры”. Ибо, как отметит он вскоре, старая шестерка до того была недееспособна, что она ни разу за три года не собралась в полном составе - это невероятно, но это факт. Ни один из 45 номеров “Искры” не был составлен (в редакционно-техническом смысле слова) кем-либо кроме Мартова или Ленина... Аксельрод не работал вовсе... Засулич и Старовер (партийный псевдоним А. Потресова) ограничивались сотрудничеством и советом, никогда не делая чисто редакторской работы” [127].

Еще не начался съезд, а делегаты уже обмениваются впечатлениями, обсуждают текущие вопросы, слушают доклады Ленина, Плеханова, Мартова, оказываются очевидцами разгорающихся между ними споров.

Съезд еще впереди, а у делегатов уже складывается собственное мнение о тех, кто стоит во главе российской социал-демократии.

“Когда говорил Плеханов,- пишет Шотман,- я наслаждался красотой его речи, удивительно меткими остротами, но, если с ним спорил Ленин, я всегда был на стороне Ленина... Так было, и не только со мной, но и с другими рабочими делегатами... Мы каждый раз восхищались практическим чутьем Ленина, его знаниями и каким-то особенным умением излагать свои мысли.

Иногда Ленин после совещания предлагал нам пройтись с ним и побеседовать по душам. После этих бесед мы уходили еще более очарованными, хотя в этих беседах он ни разу не навязывал нам своих взглядов, не ругал инакомыслящих. Он очень ясно, как-то по-товарищески говорил, что он думает по данному вопросу”[128].

Слушая Ленина, делегаты понимают, что на предстоящем съезде неизбежна острая борьба. Линия, наметившаяся в рядах противников Ленина, отмечает Землячка, вызывает величайшие опасения. Она заставляет Ленина с особенной, только ему одному свойственной энергией организовывать, разъяснять, убеждать.