Ленин и Керенский 2017. Всадники апокалипсиса

Раньше Лида и не мечтала пристроить сынишку в элитный класс, но обстоятельства изменились столь резко, что поменялась и концепция. Хотя бы внешнее. С утра появившись у дверей US Academy, не спешила заходить внутрь, имитируя наслаждением не слишком жарким летом. Детей подвозили в основном мамаши, и в гендерном плане русская гостья выделялась не особенно, в сексуальном – колоссально. Её вау-эффект или карма-излучение фиксировались каждым без приборов и независимо от пола. Майкл выпрыгнул из внедорожника, управляемого охранником консульства, и очумел, обалдел, охренел, выпал в осадок и еще что-то с ним случилось. Взрыв мозга и накатившая эрекция превратили юношу в мыкающее животное, не могущее связать и двух слов, но способное менять цвет кожи с розового и чуть прыщавого, на багровый (щеки и уши) и белый (нос). Был бы мальчиком, прошелся бы колесом или запрыгал бы лягушонком. Теперь же стоял столбом, пока «строгая госпожа» не удостоила его «случайным» взглядом и улыбкой, от которой дрожь прошла по пубертатному телу счастливца. Через кроссовки колебания передались в грунт и школьное здание покачнулось, тихонько, незаметно для остальных.

– О, Майкл! Что здесь делает самый симпатичный парень США? – прозвучал вопрос, который свидетельствовал бы о тупости спрашивающей, не будь та умелой манипуляторшей.

– Учусь, – ответ продемонстрировал тотальную деградацию весьма высоких умственных способностей на фоне гормонального всплеска. – А вы?

– Мне нужно к директору. Не проводишь? – женщина взяла под руку Майкла, прижавшись чуть плотнее, чем диктовали приличия.

Последовал безмолвный кивок, сопровождавшийся движением кадыка сверху вниз – сглатывание слюны в предвкушении чего-то еще не ясного, и от того вдвойне приятного. Энергичное расталкивание учеников и иже с ними позволило беспрепятственно миновать секьюрити-контроль: самый важный ученик – сын генконсула – вне подозрения, как и его прелестная спутница. В коридоре долговязый американец устремился к начальственному кабинету, но был остановлен Лидией, попросившей использовать оставшееся до уроков время для осмотра здания и ознакомления с правилами. Всё сильнее волнение охватывало объект соблазнения, параллельно усиливалось вожделение. За минуты опытная «дама полусвета» способна довести до исступления неопытную особь противоположного пола. Парень смекнул, что за обзорную экскурсию полагается вознаграждение. Надеялся на поцелуй или прикосновение телом к волнующей груди Лидии, подпружиненной пушапом и полуобнаженной вырезом блузки. Ошибся. Кардинально и многообещающе.

– Сегодня очень занят? Хочу, чтобы заехал ко мне и подробнее рассказал про школу. Чай, кофе, потанцуем…

– В три часа могу, – вымолвили губы, сдержавшиеся, чтобы не продолжить известную фразу: «Пиво, водка, полежим».

– Адрес у меня простой, – заторопилась посетительница, не давая опомниться американцу. – Запоминай. Только никому ни-ни.

Майкл кивнул, вновь утратив дар речи. Его настигла важная забота: срочно разжиться презервативами. Мысль принять душ перед визитом в голову не пришла. Или там цветов купить, бутылку шампанского. Хотя угодить женщине трудно, особенно столь ослепительной. Если, конечно, та сама не подскажет как. Не в смысле: вставь сюда, двигайся быстрее или медленнее, поверхностно или глубже. А конкретно укажет пальчиком, нацелит взглядом, выразит словами. Ведь странные бывают желания у странных прелестниц петербургского полусвета. Среди них и фетишистки попадаются, что тащатся от разных штуковин. Парнишке предстояла встреча с подобной девушкой, запавшей на лист с автографом Керенского. Тот самый, что показал сыну и спрятал в сейф консул США в северной столице Российской Федерации. Тот самый, что так тревожил Александра Федоровича. Тот самый, что раздвинет перед Майклом стройные ноги, несущие нынче Лиду к ее сыну, которому – во благо или во зло – не суждено посещать дипшколу, где ценник за семестр начинается с пятизначной суммы в долларах.

Тетка выглядела обыкновенно – мелкий бюрократ, с ограниченным доступом к коррупционным схемам, то есть к деньгам. И со вкусом у нее обстояло неважно, если вообще обстояло. Но идиотское платье в полоску, сильно толстившее отнюдь не тонкую фигуру, не делало ее идиоткой: правила и инструкции знала на зубок, умела их слегка или сильнее модифицировать в зависимости от ситуации. Как сейчас, например, по просьбе компетентных товарищей из самого компетентного органа в стране.

– Ребенка придется изъять по-любому. Вы не исполняете элементарные материнские обязанности!

– Но я отсутствовала…, – попыталась возразить Лидия.

– Вот именно: вы отсутствовали, а мальчик был брошен на произвол судьбы.

– Он с моей мамой…

– Вашей матерью, старой и больной! А должен находиться со своей мамой. Придется подыскать ему приемных родителей, а пока отправим на передержку в приют.

– Ребенок – не собака, его нельзя на передержку, – слезы уже не старались удержаться в глазах, а, преодолев подглазничную бороздку, текли по щекам. – Какой еще приют?