Ленин. Исследовательский очерк взаимосвязи его идей

На этом основании - и это во-вторых - ревизионист отвергает диалектику. Ибо диалектика и есть понятийное выражение того, что в действительности развитие общества совершается в движении противоречий, что эти противоречия (противоречия классов, антагонистическая сущность их экономического бытия и т.д.) составляют основу и зерно всего происходящего, а "единство" общества, если это общество основано на расслоении классов, представляет собой не более как абстрактное понятие и постоянно изменяющийся итог взаимодействия этих противоречий. А поскольку диалектика как метод есть лишь теоретическая форма того реального состояния общества, при котором его поступательное развитие происходит в противоречиях, в переходе из одного противоречия в другое, го есть по-революционному, теоретическое отвержение диалектики с неизбежностью означает принципиальный разрыв с любыми революционными действиями.

В-третьих, поскольку ревизионисты отказываются, таким образом, признать, что диалектика с ее движением в противоречиях, которое как раз поэтому и создает постоянно нечто новое, существует в реальной действительности, из их мышления исчезает историческое, конкретное, новое. "Действительность", которая существует для них, подчинена схематично-механистически действующим "вечным и нерушимым законам", которые - в соответствии со своей сущностью -непрерывно создают одно и то же я которым человек фаталистически подвластен точно так же, как и законам природы. Достаточно, стало быть, раз и навсегда познать эти законы, чтобы знать наперед, как сложатся судьбы пролетариата. Для ревизиониста заведомо ненаучна даже мысль о том, что может сложиться новая, не укладывающаяся в эти законы обстановка или же ситуация, исход которой зависит от решения пролетариата. (Переоценка роли крупных личностей, морали и т.д. представляет собой противоположный, но логически закономерный полюс этой же концепции.)

В-четвертых, эти законы являются, однако, законами капиталистического развития, и подчеркивание их надисторического и вневременного характера означает, что для ревизионистов капиталистическое общество есть такая же не подверженная существенным изменениям действительность, как и для буржуазии. Ревизионист не рассматривает буржуазное общество как нечто исторически возникшее и потому исторически обреченное на исчезновение, точно так же, как он не считает науку средством познания эпохи этого исчезновения и действенным средством ускорения его, видя в ней - в лучшем случае - средство улучшения положения пролетариата внутри буржуазного общества. Любое мышление, выходящее за горизонт буржуазного общества, - это для ревизиониста иллюзии и утопии.

В силу этого - в-пятых - ревизионизму присущ так называемый "реально-политический" подход. Он постоянно приносит в жертву действительные интересы класса в целом (последовательное отстаивание которых он точно так же считает утопизмом) ради того, чтобы отстаивать текущие интересы его отдельных групп. Очевидно, даже если ограничиться этими краткими замечаниями, что ревизионизм смог стать реальным течением в рабочем движении только потому, что новые процессы в развитии капитализма позволили определенным слоям рабочих извлечь - временно - экономические выгоды из этой ситуации. И еще потому, что организационная форма рабочих партий обеспечивает этим слоям и их интеллектуальным представителям большее влияние, чем - пусть даже непоследовательно и лишь инстинктивно революционным - широким массам пролетариата. Общее для всех оппортунистических течений состоит в том, что они никогда не рассматривают происходящее с классовой точки зрения пролетариата и потому впадают во внеисторичную и недиалектическую, эклектичную "реальную политику". Это общее связывает друг с другом и их различные концепции империалистической войны, свидетельствуя одновременно о том, что все они без исключения являются закономерными следствиями предшествующего оппортунизма. Безоговорочная покорность, которую проявляет правое крыло по отношению к империалистическим властям "собственной" страны, органически вырастает из концепции (пусть даже сопровождаемой поначалу всяческими оговорками), которая рассматривает буржуазию как ведущий класс исторического развития и возлагает на пролетариат задачу поддержки ее "прогрессивной роли". И когда Каутский характеризует Интернационал как непригодный для условий войны, как исключительно мирный инструмент, он не говорит ничего отличного от русского меньшевика Черевани-на, который после первой русской революции разразился жалобами: "Но в революционном огне, когда революционные цели так близки к своему осуществлению, только с большим трудом можно проложить путь разумной меньшевистской тактике". И прочая, и прочая.