Ленин. Книга 1

С самого утра он занимается совнаркомовской рутиной: подписывает мандаты И. И. Вацетису и К. Х. Данишевскому о назначении их на Восточный фронт: одного командующим и другого — членом военного совета. Просматривает и подписывает протокол предыдущего заседания Совнаркома, пересылает „германские документы“ Чичерину, беседует с делегацией рабочих Путиловского завода…

А, вот интересная деталь! Ему докладывают запрос к Председателю Совнаркома копенгагенской газеты „National tidende“: что Ленин скажет по поводу муссируемых слухов о расстреле бывшего царя Николая II?92 В воздухе витало предчувствие готовящегося преступления…

Повертев лист бумаги с запросом, Ленин быстро пишет ответ, что слухи он не комментирует… Все это происки буржуазной пропаганды. Хотя он уже знал о принятом решении…

Вечером Ленин ведет долгое заседание Совнаркома (как раз тогда, когда в Екатеринбурге уже заканчивались приготовления для кровавой расправы). Десятки вопросов Ленин пропускает через свой мозг, предлагая короткие резолюции-постановления. Подумал ли он (хоть раз!), что вот-вот свершится злодеяние?

После заседания, поздно ночью (в это время в Екатеринбурге Я. М. Юровский — человек с невысоким лбом и бородкой мастерового, в грязной косоворотке — инструктирует свою убойную команду), Ленин подписывает постановление СНК о создании Чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией на Восточном фронте93. Ему со Свердловым уже доложили еще раньше заготовленную версию о том, что „белогвардейцы готовят нападение на дом Ипатьева, где содержится под стражей Романов со своей семьей и сопровождающими лицами“. Тем важнее постановление Совнаркома — ведь царь в зоне Восточного фронта.

На другой день Председатель Совнаркома днем получает письмо из Екатеринбурга и ставит на конверте: „Получил. Ленин“94. Это письмо о ситуации в городе, где содержался император. Но Ленин все знает и так. Свердлов доложил ему еще ранее, что условным сигналом из Москвы через Пермь отдано указание „закрыть вопрос“. По этой команде Уральский областной Совет примет необходимое, согласованное ранее решение о „ликвидации Романовых“. Эта версия наиболее вероятна.

Впрочем, это не версия. Один из ближайших соратников Ленина, второй человек в русской революции, в этом вопросе вполне определенен. Будучи в изгнании, Троцкий 9 апреля 1935 года запишет в свой дневник, как он разговаривал со Свердловым после падения Екатеринбурга. Троцкий мимоходом спросил Свердлова:

— А где царь?

— Кончено, — ответил он, — расстрелян.

— А семья где?

— И семья с ним.

— Все? — спросил я, по-видимому, с оттенком удивления.

— Все! — ответил Свердлов. — А что?

Он ждал моей реакции. Я ничего не ответил.

— А кто решал? — спросил я.

— Мы здесь решали. Ильич считал, что нельзя оставлять нам им живого знамени, особенно в нынешних трудных условиях95.

Ясно все до пронизывающей определенности: „Мы здесь решали. Ильич считал…“ В Екатеринбурге все эти чекисты-убийцы юровские — кровавые исполнители воли Политбюро, воли Ленина. При его огромном авторитете слово Председателя Совнаркома — решающее. Основные, главные цареубийцы находились в Москве. Впрочем, в этом мало кто сомневался и раньше.

17 июля, когда в начале суток в Екатеринбурге была зверски расстреляна вся семья Романовых, Ленин ведет свой обычный день: председательствует, диктует телеграммы, пишет записки, принимает наркомов, подписывает декреты, читает сводки и донесения. В этот же день изучает доклад заместителя наркома просвещения М. Н. Покровского о необходимости сооружения в Москве пятидесяти (!) памятников выдающимся революционерам, „прогрессивным“ деятелям литературы и искусства…

Едва придя к власти, большевики организовали форменные антиисторические погромы, снося десятки памятников „лицам эксплуататорских классов“, тщетно стремясь заставить предать забвению прошлое и торопясь быстрее заполнить опустевшие пьедесталы „пролетарскими героями“. Пройдет немного лет, и тысячи, десятки тысяч (!) каменных, бронзовых, чугунных, бетонных, гипсовых идолов большевистских вождей заполнят площади, скверы, парки, дворцы городов великой страны… Естественно, ландшафт „страны Советов“ не будет „изгажен“ изображениями „полоумного“, „слабоумного“, „изверга-идиота“, „кровавого Романова“. Но мы отвлеклись.