- И все же лучше подождать, чем…
- Эх милый, я-то разве не понимаю? Это же кровь, кровь народа, наша кровь. Жизни, много жизней с обеих сторон. Разве я не знаю?
... И все же до самого конца оставался крохотный шанс избежать столкновения. В предыдущих кампаниях Гитлер не раз и не два отменял уже назначенное выступление.
21 июня наркоминдел Молотов виделся с послом Германии в СССР Шуленбургом. Формально – чтобы обсудить вопрос о нарушениях границы германскими самолетами, фактически – попытаться выяснить хоть что-нибудь относительно начала войны.
«... Затем тов. Молотов говорит Шуленбургу, что хотел бы спросить его об общей обстановке в советско-германских отношениях. Тов. Молотов спрашивает Шуленбурга, в чем дело, что за последнее время произошел отъезд из Москвы нескольких сотрудников германского посольства и их жен, усиленно распространяются в острой форме слухи о близкой войне между СССР и Германией, что миролюбивое сообщение ТАСС от 13 июня в Германии опубликовано не было, в чем заключается недовольство Германии в отношении СССР, если таковое имеется? Тов. Молотов спрашивает Шуленбурга, не может ли он дать объяснения этим явлениям.
Шуленбург отвечает, что все эти вопросы имеют основание, но он на них не в состоянии ответить, так как Берлин его совершенно не информирует... О слухах ему, Шуленбургу, известно, но им также не может дать никакого объяснения».
Однако еще накануне было получено донесение заместителя наркома иностранных дел Богдана Кобулова. Выглядит оно несколько странно – но это обычная практика того времени. Чтобы не информировать посторонних людей, подобные документы на машинку отдавали без указания фамилий, которые потом вписывались от руки. Судя по содержанию, речь, скорее всего, идет о том же Шуленбурге или о ком-то из его заместителей.
«16 июня с. г.________ в Москве _________ в беседе заявил следующее:
«Я лично очень пессимистически настроен и, хотя ничего конкретного не знаю, думаю, что Гитлер затевает войну с Россией. В конце апреля месяца я виделся лично с _________ и совершенно открыто сказал ему, что его планы о войне с СССР – сплошное безумие, что сейчас не время думать о войне с СССР. Верьте мне, что я из-за этой откровенности впал у него в немилость и рискую сейчас своей карьерой и, может быть, я буду скоро в концлагере. Я не только устно высказал свое мнение _________, но и письменно доложил ему обо всем. Зная хорошо Россию, я сказал ________________, что нельзя концентрировать войска у границ Советского Союза, когда я ручаюсь, что СССР не хочет войны.... Меня не послушали, и теперь я абсолютно не в курсе дел. Меня осаждают все мои коллеги -____,_______,_______ с расспросами, что происходит в Берлине, и я никому не могу дать ответа. Я послал _________ (________) специально в Берлин, чтобы он выяснил положение и, кроме того, выяснил, как поступить нам всем здесь в посольстве в случае войны. Мое положение ведь тоже не совсем хорошее, когда вся злоба вашего народа может обратиться против меня. Может быть, через неделю меня уже не будет в живых... Я не могу себе представить так же, как и ________(______), ______(________) и все мои подчиненные того момента, когда начнется война. Мы все не хотим этого»».
Впрочем, и без того ясно, что Гитлер собрался воевать с СССР – но КОГДА?!
... Вечером 21 июня все уже было ясно. Фактически именно этот день стал для советского правительства первым днем войны. По крайней мере, именно этой датой отмечены решения о преобразовании округов во фронты и первые военные назначения. Когда они были оформлены – это уже не суть. Директива № 1 с новым отсчетом времени тоже была принята 21 июня.
Тем вечером у Сталина в Кремле собралось совещание – точнее, несколько совещаний. По журналу посетителей легко определить их темы. Итак, в 18.27 к Сталину пришел Молотов. Затем, в 19.05, подошли остальные – Берия, Вознесенский, Маленков, нарком обороны Тимошенко, Кузнецов (вероятно, нарком ВМФ), начальник мобилизационно-пла- нового отдела Комитета обороны при Совнаркоме Сафонов и военно- морской атташе в Германии Воронцов (военный атташе Тупиков и посол Деканозов находились в Берлине).