Ленин – Сталин. Технология невозможного

Что же касается генерала армии Павлова, то за ним числятся особые подвиги. Кроме того, что он бросил свои сражающиеся части на произвол судьбы – за одно это по законам военного времени полагается пуля, – он еще и игнорировал директиву о приведении войск в боевую готовность, не доведя ее до частей округа. Из книги в книгу кочует трогательная история о том, как товарищ Павлов настолько не ждал ничего плохого, что накануне войны пошел в театр. И лишь в последнее время выяснилось: в театр он пошел, точно зная, что через несколько часов начнется война, для подготовки к которой он ничего не предпринял. (Чтобы дальше не плодить сущности, отсылаю читателя к книгам Марка Солонина, который великолепнейшим образом собрал и скомпоновал свидетельства о предательской деятельности генерала Павлова: большинство со- лонинских душераздирающих примеров относится к его хозяйству.) Интересно, кто-нибудь хотя бы попытался исследовать, как сложился бы начальный период войны, если бы командующий Западным округом даже не проявил чудеса героизма, а просто выполнял приказы?

Если искать ответа на классический вопрос: «Глупость или измена?», то я лично не могу представить себе крупного руководителя, любой степени глупости или разгильдяйства, который в такой ситуации вел бы себя подобным образом – это уже что-то запредельное. И кстати, в 1937 году, после дела Тухачевского, немцы открытым текстом заявляли, что в Красной Армии у них осталось еще достаточно «друзей»...[49]

На предварительном следствии генерал Павлов признался в том, что был участником военного заговора[50], а на суде от своих признаний отказался. Трибунал не стал с этим вопросом особо разбираться – заседание началось в 0 часов 20 минут, а руководство Западного фронта заработало себе высшую меру и без 58-й статьи. В приговор факт заговорщической деятельности тоже не вошел, по совершенно понятной причине – вспомним, какое время стояло на дворе. Наши войска отступали, и совершенно незачем было провоцировать среди них крики: «Измена! Генералы предали!» – и без того кричали. А прочим товарищам генералам надо было просто и четко объяснить, что с ними будет, если они проявят трусость и разгильдяйство. Это не значит, что измены не было – это значит, что трибунал не счел нужным ее озвучить.

А то, что потом их всех реабилитировали, – так это уже совсем другая история.

Несколько слов о цене баварского пива

Злу чуждо понятие справедливости.

Андрей Белянин. Рыжий рыцарь

Есть такой очень популярный жанр – фильм-катастрофа. Суть его в том, что перед затаившим дыхание зрителем разворачивается картина страшного бедствия, стихийного или рукотворного, а он, сидя на мягком диване и жуя что-нибудь вкусненькое, наблюдает, как хороший-прехороший главный герой всех спасает, действуя в точном соответствии с моралью, принятой в мире мягких диванов. Потому что если бы зрителю показали, как это происходит на самом деле, он очень бы обиделся, а фильм кинокритика признала бы неправильным фильмом.

Не кажется ли вам, что у нас пытаются из реальной истории войны сделать фильм-катастрофу? Который будет признан правильным только в том случае, если главный герой, то есть Сталин, всех спасет, при этом соблюдая мораль, принятую в мире мягких диванов? А поскольку это не всегда получается, то наши доморощенные моралисты признают эту войну неправильной войной.

В последнее время у нас стали говорить, что в Великой Отечественной войне погибло слишком много людей. Да, много, кто же спорит – но почему это ставят в вину нашему правительству? Почему, оценивая его действия с моральной точки зрения, забывают, что в этой войне нам противостояла сила, у которой морали не было вообще. Никакой.

Больше всего они напоминают марсиан из «Войны миров» Герберта Уэллса.

Еще в начале 20-х Гитлер в «Майн кампф» сформулировал свои будущие геополитические устремления и на редкость последовательно придерживался их впоследствии, углубляя и развивая. К началу 40-х годов это была уже законченная, теоретически обоснованная политика.

Из высказываний Гитлера:

«Нам нужны русские пространства без русских».

«В будущей Европе должны быть две расы: германская и латинская. Эти две расы должны сообща работать в России для того, чтобы уменьшить количество славян».

«Мы должны развивать технику обезлюживания. Если вы спросите меня, что я понимаю под обезлюживанием, я скажу; что имею в виду устранение целых расовых единиц. И это то, что я намерен осуществить... Если я могу послать цвет германской нации в пекло войны без малейшего сожаления о пролитии ценной германской крови, то, конечно, я имею право устранить миллионы низшей расы, которые размножаются, как черви!»

Из выступления Гиммлера в замке Вевельсбург. Март 1941 года.