Ленин - Сталин. Технология невозможного

В Англии оперативно арестовали персонал советского представительства во главе с Литвиновым — вскоре их обменяли на Локкарта и других английских дипломатов. Сидней Рейли, 29 августа приехавший в Петроград, сумел ускользнуть от ЧК. Берзина на Западе долго считали «борцом с большевиками», полагая, что он был арестован одновременно с Локкартом. А что касается Шмидхена, то бывший британский посол в своей книге «Буря над Россией» впоследствии писал: «С тех пор я со Шмидхеном не встречался. То ли его расстреляли за участие в заговоре, то ли наградили за раскрытие заговора».

…Да, кстати, я обещала рассказать о германском консульстве в Петрограде. С ним вышла забавная история.

Вечером 23 сентября на Варшавском вокзале выгружали пришедший из Берлина в адрес германского генконсульства груз. Один из ящиков упал на перрон и разбился — в нем оказались маузеры. О случившемся тут же известили Петрочека.

Сопровождавшего груз консульского работника допросить не удалось — иммунитет-с. Остальные сопровождающие о характере груза ничего не знали. А было его немало — 51 место весом в 134 пуда.

Сомнительный багаж доставили в ЧК, установили при нем дежурство сотрудников консульства и стали решать, как быть дальше. Дипломаты тоже находились в явной растерянности, документов на груз не предъявляли, скандала не устраивали. В конце концов, чекисты добились права проверить весь багаж — в девяти ящиках оказалось оружие. Выяснилось, что в деле замешана все та же Прибалтийская миссия. Однако на сей раз ситуация разрядилась довольно спокойно. По сравнению с тем, что вытворяли англичане, какие-то девять ящиков с маузерами — это такая мелочь…

Впрочем, дни советско-германских отношений были уже сочтены. В начале ноября произошла точно такая же история с советским багажом в Берлине. При разгрузке случайно уронили один из ящиков[245], тот разбился, в нем оказалась агитационная литература. Германское правительство обиделось, и 4 ноября дипломатические отношения были прерваны. Но это уже совсем другая история…

Слова и дела «красного террора»

Террор — физическое насилие, вплоть до физического уничтожения, по отношению к политическим противникам.

Ожёгов. Словарь русского языка.

Большевистское руководство делилось на политическую и практическую составляющие (сплошь и рядом линия раздела проходила внутри конкретного человека — вот ведь какие выверты в жизни случаются!) Практическая половина РКП(б) решала задачи по ходу их возникновения и в конкретной обстановке. А политическая старалась при этом еще и соотнести русскую революцию с историческими образцами. Главным из образцов была Французская революция, ее историю каждый левый политический деятель в России знал назубок и с ней сверял окружающие события. В целом где-то в общем совпадало, но были и расхождения, которые большевистских политиков смущали. В частности, их смущало почти полное отсутствие революционного террора.

Это было неправильно, опыт Франции показывал, что таковой должен быть, что «творчество масс» состоит отчасти в том, чтобы расправляться на улицах с классовыми врагами. Однако русские массы проявляли непростительную политическую незрелость, и если убивали кого без суда и следствия, так почему-то не классовых врагов, а воров и бандитов. Это обстоятельство вызывало у вождей революции чувство дискомфорта.

С другой стороны, Советское правительство было во многом само виновато. Возьмем, например, хрестоматийный случай: убийство в Петрограде двоих вождей кадетской партии.

Дело было так. Кадетские лидеры юрист Ф. Ф. Кокошкин и врач А. И. Шингарев были арестованы 28 ноября 1917 года, сразу после запрета их партии, и отправлены в Петропавловскую крепость. 6 января в связи с ухудшением состояния здоровья их перевели в Мариинскую больницу. Причем сторожа в Петропавловке отговаривали арестованных, пытались объяснить, что в больнице хоть и лучше условия, зато в крепости нет красногвардейцев.

Сторожа оказались правы. Мелкий районный начальник, которому поручили выделить красногвардейский караул для охраны кадетов, имел свое мнение о том, как надлежит поступать с врагами революции и приказал начальнику караула покончить с арестантами. Правда, выполнение приказа уперлось в проблему: «А кто убивать-то будет?» Ее сумели разрешить: начальник караула пошел в ближайший флотский экипаж и объяснил задачу. Команда добровольцев-матросов отправилась в больницу, где свершила «революционное правосудие». Классический случай революционного террора, можно радоваться. И как, вы думаете, поступил Ленин?