Ленин - Сталин. Технология невозможного

Ну, а потом злобная ВЧК начала лютовать. В мае 1918 года в Москве было расстреляно аж 28 человек, из них 12 составляли анархисты. Большей частью это были грабители и убийцы (никакого противоречия тут нет — к тому времени разница между анархистами и уголовниками полностью исчезла). Имеется в этом списке и нетипичный для того времени «экономический» приговор. Высшую меру получили два брата по фамилии Череп-Спиридович и их биржевой маклер за совершенно эксклюзивную спекуляцию. Они купили обесцененные акции рудников на 5 миллионов рублей и пытались продать их немцам. Если бы это удалось, советское правительство, согласно условиям Брестского мира, обязано было бы выкупить эти акции по номиналу. А поскольку за спекуляцию тогда не расстреливали, тройке гешефтмахеров впаяли еще и государственную измену. Учитывая финансовое положение Советской России, логика железная.

А всего по стране с февраля вплоть до мятежа левых эсеров кровавый большевистский режим вынес от 150 до 180 расстрельных приговоров — из них около двух третей, согласно февральскому декрету, на месте преступления. Напоминаю: это в условиях войны!

Дольше всех держался Петроград, где мягкосердечный человек и «левый коммунист» Урицкий был принципиально против смертной казни[253]. Дожали его к концу лета. 19 августа коллегия ПЧК вынесла свой первый смертный приговор, жертвами коего стал 21 человек. Шестеро из них — участники заговора в Михайловской артиллерийской академии, еще шестеро также были политическими, остальные — уголовники, причем четверо — бывшие работники самой ПетроЧК. Вообще к чекистам родная контора относилась безжалостно, карая их высшей мерой за такие преступления, за которые простых смертных не всегда даже арестовывали[254].

Летом 1918 года право выносить высшую меру получили и ревтрибуналы — но, похоже, не слишком им пользовались. По крайней мере, те из участников левоэсеровского «мятежа», которых судили в ноябре и хоть к чему-то приговорили, получили от года до трёх тюремного заключения (кроме Попова, которому дали все-таки «вышку» — но не расстреляли, ибо он удрал ещё в июле)[255]. Всё, конечно, очень мило и гуманно… но когда за попытку мятежа в условиях военного времени дают три года, это прямо-таки приглашает к повторению.

Среди тех, кого судили в ноябре, был левый эсер Донат Черепанов. Спустя десять месяцев он стал одним из организаторов знаменитого взрыва в помещении Московского комитета РКП(б) в Леонтьевском переулке — 12 трупов, 55 раненых. А ведь Черепанова и после этого теракта не расстреляли, его сослали в Сибирь, где неукротимый «Черепок» вскоре умер от тифа. А то, глядишь, и еще в чем-нибудь поучаствовал бы…

…Кроме мягкости судов, взаимоотношения ВЧК с ними затрудняла еще одна проблема, и серьезнейшая. У нее был великолепный, эффективный агентурный аппарат — и слабое следствие. Сплошь и рядом получалось так: чекисты точно знали, что господин Н. Н. — высокопоставленный заговорщик, но материалов для суда практически не имели. А агентов, многие из которых ещё вовсю работали, на заседание трибунала не приведёшь.

Да, конечно, выход из этого тупика превосходно известен. Раз нет достаточных доказательств, надо подсудимых освободить за недоказанностью. Если они после этого примутся за старое, виноват Дзержинский — пусть учит работать своих следователей. Почему председатель ВЧК был с такой постановкой вопроса не согласен — ума не приложу! Ну совершили бы его подследственные пару-тройку мятежей да десяток терактов, ну угробили бы сотню коммунистов да несколько тысяч случайных прохожих — делов-то! Зато Феликс Эдмундович сберег бы политическую девственность!

* * *

Давайте на примере Петрограда посмотрим, кто были те контрреволюционеры, с которыми боролись «злобные чекисты».

…В самом начале ноября 1917 года красногвардейцы, охранявшие штаб Петроградского военного округа, задержали юнкера, который пытался выкрасть штабные бланки. Выяснилось, что фамилия его Зелинский, что его произвел в прапорщики генерал Корнилов, а теперь этот достойный молодой человек состоит членом нелегальной группы Пу-ришкевича, бывшего руководителя «Союза русского народа». Самого Пуришкевича и нескольких его помощников удалось арестовать, но большинство членов группы неопытные следователи упустили. В ходе обыска было найдено письмо генералу Каледину, где сообщалось, что когда белые войска подойдут к Петрограду группа выступит со всеми имеющимися силами.

Методы борьбы определил сам Пуришкевич:

«…Ударить в тыл и уничтожить их беспощадно: вешать и расстреливать публично в пример другим. Надо начать со Смольного института и потом пройти по всем казармам и заводам, расстреливая солдат и рабочих массами».