Ленин - Сталин. Технология невозможного

Булин Антон Степанович (1894–1938) — армейский комиссар 2 ранга (1935). С июля 1928 г. — заместитель начальника Политуправления РККА. С сентября 1935 г. — начальник Политуправления Белорусского военного округа. С апреля 1937 г. — начальник Управления по командному и начальствующему составу РККА. Арестован 5 ноября 1937 г. по обвинению в участии в антисоветском военном заговоре и шпионаже. 28 июля 1938 г. Военной коллегией Верховного суда СССР приговорён по ст. 58–16, 58–8 и 58–11 УК РСФСР к высшей мере наказания. Определением Военной коллегии Верховного суда СССР от 8 октября 1955 г. реабилитирован посмертно.

Бобков Семён Дмитриевич (1901–1937) — комбриг (1935). С февраля 1928 г. — военный комиссар 192-го стрелкового полка, с ноября 1932 г. — командир 4-го стрелкового полка, с июня 1935 г. — командир 21-й механизированной бригады. Арестован 14 июня 1937 г. НКВД БССР по обвинению в участии в антисоветском военном заговоре. 30 октября 1937 г. выездной сессией Военной коллегии Верховного суда СССР осужден по ст. 63–2, 70 и 76 УК БССР к высшей мере наказания. Определением Военной коллегии Верховного суда СССР от 3 марта 1956 г. реабилитирован посмертно.

Арман Павел Матвеевич (Тылтынь Поль Матисович) (1903–1943) — полковник (1940), Герой Советского Союза (1936). С марта 1935 г. — командир 2-го батальона 4-й механизированной бригады, затем командир 5-й механизированной бригады. В 1936–1937 гг. принимал участие в национально-революционной войне испанского народа. Арестован 2 февраля 1937 г. по обвинению в шпионаже. Постановлением Особого совещания при НКВД СССР от 21 июня 1939 г. дело прекращено за недоказанностью обвинения. С сентября 1939 г. — слушатель Военной академии им. М. В. Фрунзе. Участвовал в Великой Отечественной войне. Погиб 7 августа 1943 г. в бою у д. Поречье Кировского района Ленинградской области.

Смушкевич Яков Владимирович (1902–1941) — генерал-лейтенант авиации (1940), дважды Герой Советского Союза (1937, 1939). В 1936–1937 гг. участвовал в национально-революционной войне испанского народа. С 1937 г. — заместитель начальника ВВС РККА. В период боев с японцами на р. Халхин-Гол (1939) командовал авиагруппой. С ноября 1939 г. — начальник ВВС Красной Армии, с 1940 г. — генерал-инспектор ВВС, а с декабря 1940 г. — помощник начальника Генштаба РККА по авиации. По заключению заместителя наркома внутренних дел СССР Б. Кобулова и Прокурора СССР Бочкова от 17 октября 1941 г. приговорён к высшей мере наказания[285]. Постановлением Генеральной прокуратуры СССР от 11 мая 1954 г. реабилитирован посмертно.

Комментарий Е. П.

Часто задают вопрос: почему этим документам дан ход только после 22 июня? Однозначного ответа дать нельзя. По всей видимости, причины были следующими. После прихода в НКВД Берии повторно расследовались дела живых подследственных. На полноценное повторное следствие по уже закрытым делам, герои которых были приговорены к ВМН, сил у НКВД не было. Эти дела представляли собой чудовищную мешанину фактов и лжи. Подследственные оговаривали невиновных из своих собственных соображений, их вынуждали это делать следователи. С другой стороны, велось и честное следствие, и отделить «овец от козлищ», не имея возможности проводить повторные допросы, было чрезвычайно трудно. Поэтому, скорее всего, в сомнительных случаях НКВД и Сталин попросту закрывали глаза на компромат, связанный с «тридцать седьмым годом», проведя своего рода негласную амнистию оставшимся на свободе заговорщикам. После провала заговора многие из них отошли от оппозиционных дел и, хоть и не являлись с повинной, однако работали честно — так зачем их трогать, тем более в условиях дефицита кадров и надвигающейся войны?

Уже перед самой войной НКВД, по-видимому, получив какие-то новые сведения, снова инициировал дело о военном заговоре — речь идет о так называемом «деле авиаторов», по которому и был расстрелян Смуш-кевич. Но в целом проходивших по старым делам генералов не трогали, если они не давали повода подозревать их в работе на врага. Павлов повод дал — и ещё какой! Фактически он открыл фронт немцам.

Кто же касается генерала Мерецкова, который был арестован после начала войны и вскоре освобожден, то с ним могло обстоять таким образом: он действительно был связан с заговорщиками, но после разгрома заговора связи с немцами не поддерживал, честно выполнял свои обязанности (другое дело, что выполнял он их как умел — но за это в СССР не арестовывали), и по логике того времени карать его было не за что.

Приложение 3 ЗА ЧТО СОЛДАТЫ НЕ ЛЮБИЛИ ОФИЦЕРОВ И ПОЧЕМУ ОФИЦЕРЫ ПОСЛЕ ФЕВРАЛЯ БОЯЛИСЬ СОЛДАТ

Из воспоминаний Ф. Т. Фомина.

В январе 1915 года я был досрочно призван в армию…

Не успел я прийти в себя с дороги, как фельдфебель запасного батальона, располагавшегося в Туле, вызвал меня к себе: захотел поближе познакомиться. Был он явно «под мухой».

— Откуда прибыл-то?

— Из Москвы.