Ленин в 1917 году

«5 января.

«Ко всему надо как-то иначе, лучше, чище отнестись. О, сволочь, родимая сволочь!

Почему «учредилка»?.. Втёмную выбираем, не понимаем…

Инстинктивная ненависть к парламентам, учредительным собраниям и пр. Потому что рано или поздно некий Милюков (лидер кадетов, — С.К) произнесёт: «Законопроект в третьем чтении отвергнут большинством (в наше время Блок мог бы написать: «Лживым большинством «Единой России». — С.К.)».

Это — ватерклозет, грязный снег, старуха в автомобиле, Мережковский (элитарный литератор. — С.К.) в Таврическом саду, собака подняла ногу на тумбу, m-lle Врангель тренькает на рояле…

Но «государство» (ваши учредилки) — НЕ ВСЁ. Есть ещё воздух…

<…>

6 января.

«…Слухи о том, что Учредительное собрание разогнали в 5 утра (оно таки собралось и выбрало председателем Чернова). — Большевики отобрали бо́льшую часть газет у толстой старухи на углу. — Лёгкость, поток идей — весь день».

(Блок А. Собрание сочинений в 6 томах. Л.: Худож. лит., 1980–1983., т. 5, с. 230–232.)

Так спрашивается — было обречено Учредительное собрание на разгон самим ходом истории России или нет? Для Ленина «правая» «Учредилка» была собранием живых политических трупов, но и Блок её атмосферу оценивал, как видим, как мертвящую.

И разве она не заслужила уже при рождении единственной участи — немедленной политической смерти?

ЗАБАВНО, что Николай Стариков отвечает на последние вопросы, как и Ленин, утвердительно, но трактует проблему более чем неожиданным образом. В своей книге Стариков заявил, что «Ленин разогнал бы «учредиловку», даже имея подавляющее большинство депутатов-большевиков!», а далее у Н. Старикова следует вот что:

«Задача у него была такая, и только по её выполнении Ленин и компания могли спокойно исчезнуть с арены мировой истории. Так было запланировано нашими «союзниками». Ленин прерывает легитимность (? — С.К.) власти… Начинается гражданская война…

Большевики же должны были исчезнуть туда, откуда они появились, — обратно в Европу и Америку, под крыло «союзных» спецслужб. И они собирались это сделать. Существует много свидетельств о том, что чуть ли не у каждого большевистского вождя в кармане лежал какой-нибудь «аргентинский» паспорт на подложную фамилию…

Но тут… Ленин понял, что, обладая информацией о таких страшных тайнах, как «немецкие деньги» и «предательство союзников», он и его товарищи долго не проживут… Большевикам надо было остаться и строить новое государство…»

(Н. Стариков. Февраль 1917: Революция или спец- операция? М.: «Яуза», Эксмо, 2007, с. 314–315.)

Да-а… До этого не додумались даже эсер Чернов и генерал Деникин! Ленин — по Старикову — двойной агент, не отработавший ни «немецкие», ни «союзнические» деньги, выданные на ослабление и развал России, а потом испугавшийся, что его «прихлопнут» не те, так эти «хозяева», и начавший с перепугу строить социализм.

Эх, господа-товарищи и милостивые государи, если это не историко-политическая паранойя и ахинея, то…

А впрочем, стоит ли продолжать?!