Ленин в 1917 году<br />(На грани возможного)

Узнав о том, что ПК уже начал практическую подготовку восстания, и опасаясь того, что ситуация — как это случилось в июле — может вновь выйти из-под контроля, ЦК принимает решение о создании для координации действий «Бюро для информации по борьбе с контрреволюцией». От ЦК в него вошли Троцкий, Свердлов, Бубнов, от «военки» — Невский и Подвойский, а от ПК — Лацис и Москвин. Казалось бы, можно лишь радоваться тому, что создан, наконец, практический центр по технической подготовке восстания. Но у Лациса, например, почему-то сложилось впечатление, что «с нами просто ведут игру» и само бюро создано лишь для блокирования их самодеятельности. «Успокаивало только одно, — пишет он, — что мы своей горячностью заставили ЦК зашевелиться»[1014].

Как бы то ни было, но именно 8 октября Ленин пишет работу «Советы постороннего». Ее название и подпись «Посторонний» не раз вызывали удивление исследователей. Между тем они достаточно точно передавали ту формальную ситуацию, в которой находился Ленин. 29 сентября он заявил о выходе из ЦК. 4 октября договорился со Сталиным (если это так!) о созыве 8 октября широкого совещания. Но 8-ое уже пришло. Уже более недели он в Питере. А Съезд Советов Северной области, к которому хотели приурочить совещание, перенесли уже на 11-ое…

Спустя несколько дней Владимир Ильич напишет: «Время, которое мы переживаем, настолько критическое, события летят с такой невероятной быстротой, что публицист, поставленный волей судеб несколько в стороне от главного русла истории, рискует постоянно опоздать или оказаться неосведомленным, особенно если его писания с запозданием появляются в свет»[1015].

Как раз накануне 8-го, «Рабочий путь» с недельным запозданием опубликовал его укороченную статью «Кризис назрел», написанную еще 29 сентября. Может быть, это и навеяло мысли о «постороннем». Но не стоял он «в стороне от главного русла истории» и не был «неосведомленным». И «Советы постороннего» он адресует не газете, а непосредственно питерским большевикам «на тот случай, что вероятное выступление рабочих и солдат Питера и всей „округи“ состоится вскоре, но еще не состоялось».

Если есть убеждение, пишет Ленин, что новой революционной власти будет «обеспечено величайшее сочувствие и беззаветная поддержка всех трудящихся… русского крестьянства в особенности», то для победы необходимо добиться — в решающих местах и в нужный момент — «гигантского перевеса сил» над вероятным противником (юнкера и, возможно, часть казаков), а также «стараться захватить врасплох неприятеля, уловить момент, пока его войска разбросаны».

Необходимо добиваться не только военного, но и морального перевеса. А для этого «выделить самые решительные элементы (наших „ударников“ и рабочую молодежь, а равно лучших матросов) в небольшие отряды», которые смогли бы взять и удержать — телефон, телеграф, железнодорожные станции и мосты. При этом надо не обороняться, а наступать, добиваясь ежедневно и ежечасно хоть малых, но ощутимых успехов. Что касается Петрограда, то его необходимо брать «комбинированной атакой флота, рабочих и войска, — такова задача, требующая искусства и тройной смелости»[1016].

Еще 14 сентября Ленин предлагал ЦК «организовать штаб» повстанцев. 27 сентября Владимир Ильич писал Смилге о необходимости создания специального комитета для решения сугубо военных вопросов, связанных с восстанием. Но уже упоминавшееся «Бюро при ЦК для информации по борьбе с контрреволюцией», сформированное 7 октября, после двух, как выразился Лацис, «скучных» встреч, так и не заладилось. А 9 октября попытку создать военный центр предпринял Петросовет.

На заседании Исполкома Марк Бройдо от имени меньшевиков и эсеров предложил сконструировать особый комитет для сотрудничества с правительством по вопросам «обороны столицы». В противовес им, большевики выдвинули идею создания — как и в дни первой корниловщины — «революционного комитета обороны» с целью вооружения рабочих для обороны Питера и защиты «от атак, открыто готовящихся военными и корниловцами». Однако на Исполкоме большинство (13 против 12) проголосовало за резолюцию Бройдо. И лишь на бурном пленарном заседании Пет- росовета, состоявшемся в тот же день, предложение большевиков получило абсолютную поддержку[1017].

Было очевидно, что тянуть дальше с совещанием ЦК, на котором настаивал Ленин, нельзя. И Свердлов телеграфировал в Москву о его созыве.

Собрались вечером 10 октября на квартире уже известного читателю меньшевика-интернационалиста Николая Суханова. «О, новые шутки веселой музы истории! — писал он позднее. — Это верховное и решительное заседание состоялось у меня на квартире, все на той же Карповке (32, кв. 31)». Жена Николая Николаевича, Галина Константиновна, была большевичкой и она убедила супруга, сутками сидевшего в редакции «Новой жизни», либо в ЦИКе, «не утруждать себя после трудов дальним путешествием».