Ленин в 1917 году<br />(На грани возможного)

Напомнив об ошибках Каменева в 1915 году и в марте 1917-го, Соловьев сказал: «В нем нет той кристальности, нет той выдержки, которая требуются от вождя РСДРП. Поэтому считаю кандидатуру Каменева невозможной». Столь же открыто говорили делегаты и другим товарищам по партии все, что о них думали. Филипп Голощекин, указав на мартовские колебания Ивана Теодоровича, проходившего, судя по всему, по «ленинскому» списку, заявил: «Раньше т. Теодорович был видная фигура, но десять лет каторги и оторванность от партийной жизни наложили определенную печать, и человек не способен к работе».

Возникла опасность того, что чем более известен кандидат, тем вероятнее критика в его адрес. А в такой ситуации неизбежен разброс голосов. Трудно сказать, кто изначально фигурировал в «ленинском» списке. Но, оценив положение, Ленин, во-первых, включает в него Свердлова — явного лидера уральских делегатов (позднее он шутя заметит: «К счастью, снизу нас поправили»). А во-вторых, поддерживает кандидатуры Каменева и Сталина.

Отвечая Соловьеву, Владимир Ильич сказал: «В свое время поведение т. Каменева было осуждено ЦК… Нельзя из-за проступка, за который т. Каменев был уже привлечен к суду и достаточно оценен и осужден, нельзя возражать против его кандидатуры. Инцидент исчерпан». Что же касается споров при выработке нынешнего партийного курса, то они не только не вредны, но и полезны. «То, что мы спорим с т. Каменевым, — заметил Ленин, — дает только положительные результаты… так как дискуссии, которые веду с ним, очень ценны. Убедив его, после трудностей, узнаешь, что этим самым преодолеваешь трудности, которые возникают в массах»[460].

Ленин взял слово и при обсуждении кандидатуры Сталина. В марте, вместе с Каменевым и другими товарищами, он допустил уже упоминавшиеся ошибки и колебания. Но после приезда Владимира Ильича, в статьях, опубликованных «Правдой» 11 и 14 апреля, Сталин стал переходить на позиции «Апрельских тезисов». В их защиту он выступил против Каменева и на самой конференции. Поддерживая его кандидатуру в ЦК, Ленин сказал: «Тов. Коба мы знаем очень много лет. Видали его в Кракове, где было наше бюро. Важна его деятельность на Кавказе. Хороший работник во всяких ответственных работах»[461].

В результате тайного голосования, в котором участвовало 109 делегатов, в ЦК были избраны: Ленин (104 голоса), Зиновьев (101), Сталин (97), Каменев (95), Милютин (82), Ногин (76), Свердлов (71), Смилга (53), Федоров (48). Кандидатами в члены ЦК избрали пятерых. Первые два — Теодорович и Бубнов получили соответственно 41 и 32 голоса. Последние два — Глебов-Авилов и Правдин — по 18 голосов. Фамилию третьего, набравшего 20 голосов, установить пока не удалось.

Тот факт, что для прохождения в кандидаты оказалось достаточным 18 голосов из 109, свидетельствует о том, что избежать разброса мнений и оценок не удалось. Но даже столь минимального количества голосов не собрали члены последнего Русского бюро ЦК Шляпников, Залуцкий, Молотов и др. Не прошли и три женщины: Арманд, Землячка и Крупская.

30 апреля в 4 часа утра пением «Интернационала» конференция завершила свою работу. На состоявшемся вскоре пленуме избрали Бюро ЦК. Роберт Слассер привел достаточно убедительные доказательства создания такого органа. В него вошли Ленин, Зиновьев, Сталин, Каменев, со значительным отрывом опередившие при голосовании других цекистов. Стоит заметить, что попытки доказать, будто данное Бюро положило начало будущему Политбюро ЦК — неосновательны. Его функции были точно очерчены в одном из протоколов ЦК конца 1917 года. В связи с тем, что в ЦК входили руководители местных организаций, Бюро предоставлялось «право решать все экстренные вопросы, но с обязательным привлечением к решению всех членов ЦК, находящихся в тот момент в Смольном»[462].

Кстати сказать, об этом Бюро Ленин упоминает уже 10 мая в связи с переговорами с Троцким и «межрайонцами». Троцкий вернулся в Россию 4 мая и сразу вошел в Комитет «межрайонцев», существовавший в Питере с 1913 года. В составе этой группы РСДРП были Луначарский, Володарский, Урицкий, Мануильский, Юренев и другие старые социал-демократы, опытные публицисты, ораторы — представители той партийной интеллигенции, в которой так нуждались и большевистская пресса и организации. Тесные контакты с «межрайонцами» были у большевиков уже налажены. Но появление Троцкого поначалу насторожило.

Сам он позднее писал: «Ленин встретил меня сдержанно и выжидательно». И это было вполне естественно, если учесть, что за предшествующие 15 лет именно Троцкий являлся одним из главных противников большевизма в рядах социал-демократии. Написано об этом много. И, надо признать, что в ходе политической борьбы обе стороны наговорили друг другу массу обидных и оскорбительных слов.