Ленин в поезде. Путешествие, которое изменило мир

Толпа имела странный, почти гротескный вид. Солдаты, рабочие, студенты, хулиганы и выпущенные из тюрем преступники беспорядочными группами бродили по улицам. Все они были вооружены, но с каким-то странным разнообразием: студент с двумя винтовками, перепоясанный пулеметной лентой, рядом с ним другой – со штыком, приделанным к длинной палке. Пьяный солдат с ружейным стволом без приклада, который, очевидно, оторвался при попытке взломать ружьем замок какой-нибудь лавки³⁶.

Из окна своей квартиры на верхнем этаже генерал Нокс наблюдал, как восставшие направляются к зданию Артиллерийских казарм:

Сначала мы увидели двух солдат – своего рода дозорных, – которые вышли на середину улицы и направили свои ружья на мародеров, чтобы очистить дорогу. Один из них выпустил две пули в какого-то несчастного шофера, который подвернулся им под руку. Затем показалась громадная, беспорядочная масса солдат, залившая всю мостовую и оба тротуара. Впереди с невероятным достоинством вышагивал крошечного роста студент. Офицеров не было вовсе. Все солдаты были вооружены, и у многих привязаны к штыкам красные флаги³⁷

.

Эти “красные флаги” – обычно просто лоскуты ткани или обрывки ленточек – вскоре красовались на всех шапках и штыках. “Если ленточки у вас не было, – вспоминал Стинтон Джонс, – сразу раздавалось: «Городовой, шпион, бей его!»”³⁸ Страх толпы перед полицией был оправдан, потому что и в этот, и в следующий день от ее пуль погибали демонстранты. “Когда улицы пустели, – пишет Джонс, – на мостовой оставалась добыча пулеметов – человеческие тела; некоторые были неподвижны, а иные корчились в агонии”

³⁹.

Тем временем на рабочей Выборгской стороне местные большевики начали составлять планы вооруженного захвата власти и передачи государственного управления в руки переходного органа, который они предполагали назвать Временным революционным правительством⁴⁰

. Их вожди хотели устроить штаб в здании Финляндского вокзала, очевидного стратегического ядра района. Но пока крайне левые радикалы оставались на Выборгской стороне, большинство участников восстания потянулись к Таврическому дворцу, резиденции Думы. Не вполне понятно, чего конкретно они хотели здесь добиться, однако Таврический дворец, без сомнения, был был важнейшим центром политической власти и в этом качестве стал естественной целью революционных устремлений.

Царь, находившийся в своей фронтовой Ставке, был настолько обеспокоен известиями из Петрограда, что ранним утром того дня издал указ о роспуске Думы. И к тому моменту, когда масса солдат, студентов и рабочих собралась перед зданием дворца (многие приехали в битком набитых автомобилях, “реквизированных” у законных хозяев), в стране уже не было ни одной легальной институции, которая могла бы отражать волю народа. Единственным символом народной власти остался сам Таврический дворец, помнивший эпоху Екатерины Великой и князя Потемкина.

Быстро справившись с чугунными воротами, восставшие ворвались во дворец, который показался им совершенно пустынным. Впечатление это, однако, было ложным – просто никому из этих людей прежде не доводилось бывать в залах такого размера. Гигантский экстравагантный дворец, возведенный богатейшим человеком XVIII столетия, было нелегко заполнить людьми. Бальный Белоколонный зал, скажем, был рассчитан на пять тысяч гостей – и все они могли танцевать, не тесня друг друга. Другие залы, хотя и меньшего размера, были достаточно велики, чтобы в любом из них можно было устроить цирковое представление с дрессированными слонами. Суханов прибыл во дворец к вечеру и сразу обратил внимание, как обслуживающий персонал дворца с его “белыми манишками, мрачными рясами и степенными армяками” сторонится пришельцев в “шубах, рабочих картузах и военных шинелях”⁴¹.