Ленин в судьбах России

II съезд Советов избрал новый ВЦИК Советов, куда вошли 62 большевика, 29 левых эсеров, 6 социал-демократов интернационалистов из группы Мартова, три украинских социалиста — всего 101 человек. За меньшевиками и эсерами, ушедшими со съезда, были зарезервированы места во ВЦИК. Съезд утвердил состав Совета народных комиссаров, предложенный ЦК большевиков, куда вошли только одни большевики: председатель Совнаркома — Ленин, нарком иностранных дел — Троцкий, внутренних дел — Рыков, земледелия — Милютин, торговли и промышленности — Ногин, труда — Шляпников, почты и телеграфа — Глебов-Авилов, по делам военным и морским — "тройка" в составе Антонова-Овсеенко, Крыленко и Дыбенко, просвещения — Луначарский, социального обеспечения — Коллонтай, по делам национальностей — Сталин. Руководящие посты заняли также Каменев — председатель советского парламента — ВЦИК, Зиновьев — главный редактор "Известий", позже председатель Петроградского Совета, с 1919 г. также и председатель Исполкома Коминтерна.

Все члены первого советского правительства, кроме четырех, умерших своей смертью, были потом расстреляны Сталиным, чего бы, конечно, не сделал даже Корнилов.

Октябрь был триумфом заговорщического гения Ленина, но он далеко не был уверен, что победа его окончательная. Предстояла еще схватка с Учредительным собранием, которое всегда стояло в центре требований большевистской пропаганды. Отказ от его созыва был бы равносилен публичному признанию Ленина, что он узурпатор власти и боится стать перед сувереном страны — Учредительным собранием, выбранным на самых демократических, свободных выборах. Именно поэтому он вынужден был поставить перед названием и своего правительства одиозное прилагательное: "Временное рабоче-крестьянское правительство". К тому же и сам Ленин далеко не был уверен, что он тоже не "временный". Троцкий приводит характерный разговор с Лениным на этот счет:

"А что, — спросил меня совершенно неожиданно Владимир Ильич в те же первые дни, — если нас с вами белогвардейцы убьют, смогут Свердлов с Бухариным справиться?

— Авось не убьют, — ответил я, смеясь.

— А черт их знает, — сказал Ленин и сам рассмеялся”.

Троцкий продолжает, что "этот эпизод я передал в первый раз в своих воспоминаниях о Ленине в 1924 г. Как я узнал впоследствии, члены тогдашней "тройки": Сталин, Зиновьев и Каменев почувствовали себя кровно обиженными моей справкой, хотя и не посмели оспорить ее правильность" ("Моя жизнь").

Итак, все известные нам из истории великие революции были революциями за свободу против тирании. Октябрьская революция оказалась единственным исключением: она была революцией за тиранию против свободы. В этом-то и ее уникальность.

Как реагировала кайзеровская Германия на триумф большевиков?

Она ликовала, но сдержанно, чтобы не помешать Ленину удержать и укрепить свою власть. Главный чиновник Берлина по политическому ведению войны против России Курт Рицлер на второй день после октябрьского переворота занес в свой "Дневник": "Революция Ленина это чудо по нашему спасению". Его ученый комментатор добавляет от себя: "Чтобы это чудо стабилизовалось, Берлин усердно помогал. Как велика была сумма, которая шла через Рицлера в Петербург, не поддается учету, но скупым Берлин не был. На второй день после революции по требованию Рицлера были отпущены два миллиона марок и обещано дальнейшее финансирование" (Kurt Riezler, "Таgebiicher, Aufsatze, Dokumente", S.87, Gottingen, 1972, издание Баварской Академии наук). "Чудо спасения" состояло в том, что Ленин своим переворотом продлил войну в Европе на год с лишним, да еще дал возможность кайзеру снабжать свою армию и тыл стратегическим сырьем оккупированних территорий России.

В заключении данной главы обратимся еще раз к Ленину: что он сам думает, в силу каких марксистских законов истории стал возможным его триумф в октябре 1917 года?

Вопреки наукообразной трепотне догматиков из Института марксизма-ленинизма, Ленин был предельно откровенен и правдив в своем ответе на этот вопрос, а именно: если правители игнорируют необходимость судьбоносных реформ, то революция неизбежна в любом обществе. Это очевидная истина в устах Ленина до сих пор не включалась в "золотой фонд" ленинизма, ибо выходило, что революция возможна и при социализме, если коммунистические правители саботируют назревшие реформы. Теперь впервые после смерти Ленина, в эру "радикальных реформ", советская печать процитировала Ленина, почему он победил Керенского в 1917 году. В юбилейной статье к 72-й годовщине Октября В.Звягин пишет:

"В марте 1920 г. Ленин, обращаясь к меньшевикам и эсерам, которые в 1917 г. поддерживали Керенского, говорил:

"Нашелся бы на свете хоть один дурак, который пошел бы на революцию, если бы вы действительно начали социальную реформу." ("Московские новости", 5.11.1989).