Ленин в судьбах России

Теперь обратимся к общеизвестным документам Ленина о его связях с Ганецким. В ответ на приказ о его аресте Ленин обещал явиться на суд, категорически отрицая всякую связь с Ганецким. 7 июля 1917 г. Ленин направил письмо на имя бюро Центрального Исполнительного Комитета Советов, в котором писал: "Я считаю долгом официально и письменно подтвердить… что в случае приказа правительства о моем аресте и утверждения этого приказа ЦИК, я явлюсь в указанное мне ЦИК место для ареста" и подписал его как "Член ЦИК В.И.Ульянов (В.Ленин)". Ленин, конечно, не собирался являться не только на суд правительства, но и на комиссию ЦИК, созданную по требованию большевистской фракции 6 июля по расследованию обвинения Ленина в получении немецких денег. Ленину нужно было время, чтобы усыпить бдительность властей и скрыться. Он его и получил. Что же касается существа обвинения, то Ленин опубликовал два заявления. Поскольку большевистская печать была запрещена после восстания 3–4 июля, то Ленин опубликовал их в газете "Новая жизнь" Максима Горького. В первом заявлении от 11 июля Ленин, доказывая, что его "впутывают в коммерческие дела Ганецкого и Козловского", утверждал, что "мы вообще ни копейки денег не от кого из названных товарищей ни на себя лично, ни на партию не получали" (Ленин, ПСС, т.34, стр.7). Во втором заявлении под названием "Ответ" Ленин писал: "Прокурор играет на том, что Парвус связан с Ганецким, а Гане-цкий связан с Лениным! Но это прямо мошеннический прием, ибо все знают, что у Ганецкого были денежные дела с Парвусом, а у нас с Ганецким никаких" (там же, стр.11). Намеренная ложь обоих заявлений Ленина опровергнута его же секретными письмами, опубликованными после победы большевиков по наущению Сталина, во время его заговора против Ленина. Ганецкий опубликовал некоторые из них в журнале "Пролетарская революция" № 9, 1922 г. Собираясь выезжать из Швейцарии 1 апреля 1917 г., Ленин телеграфировал Ганецкому: "Выделить две тысячи, лучше три тысячи, крон для нашей поездки". (Ленин, ПСС, т.49, стр.7–8). После возвращения в Россию Ленин от 12 апреля пишет Ганецкому и Радеку: "Дорогие друзья! До сих пор ничего, ровно ничего: ни писем, ни пакетов, ни денег от вас не получили… Будьте архиаккуратны и осторожны в сношениях" (там же, стр.437). 21 апреля 1917 г. Ленин пишет Ганецкому: "Деньги две тысячи от Козловского получены. В общем выходят около 15 большевистских газет" (там же, стр.438). "Две тысячи" — это, конечно, шифр, ибо за "две тысячи" нельзя выпускать "одиннадцать большевистских газет"! Характерно другое: упоминание о числе выпускаемых газет — это отчет деньгода-телям: Парвусу и немцам. Как указывалось выше, немцы продолжали субсидировать Ленина и после захвата им власти, но на этот раз нужды в посредничестве Парвуса и "Заграничного бюро ЦК" в лице Карла Радека, Ганецкого и Воровского не было. Берлин вступил с советским правительством в прямые связи, сначала через "бюро ЦК", минуя Парвуса, а потом через своего посла в Москве — Мирбаха. Парвус привел к власти Ленина, но Ленин ответил черной неблагодарностью: бесцеремонно выключил его из этой поистине глобальной игры, назвав Парвуса политиком с "грязными руками". Вот что сообщают авторы "Купца революции" о последних связях между Лениним и Парвусом. Когда Парвус добился своей цели — привел Ленина к власти и к "диктатуре пролетариата", которую он, наряду с Лениным, проповедовал, то, естественно, и Парвусу захотелось вернуться в ленинскую Россию. Ленин слишком хорошо знал, что Парвус может оказаться тем динамитом, который заложили немцы под его советское здание, если он будет затягивать заключение мира с Берлином или будет выставлять условия, неприемлемые для кайзеровского правительства. К тому же запомним, что первыми организаторами Советской власти в Петербурге еще в 1905 г. были не Ленин и большевики, а Парвус и его ученик Троцкий. К тому же Парвус — близкий друг и бывший шеф Карла Радека, Ганецкого, Воровского, Урицкого, он марксистский авторитет класса Каутского, Плеханова, самого Ленина. Как можно такого пускать в Россию? Цитированные авторы пишут, что через две недели после большевистского переворота Радек, Ганецкий и Боровский вызвали телеграммой находившегося в Вене Парвуса в Стокгольм. 17 ноября состоялась их встреча. На этой встрече 17 ноября, пишут авторы,