Ленин. Жизнь и смерть

Кому, как не ему, убийство посла было очень на руку — ведь вину можно было свалить на левых эсеров, и таким образом убить сразу двух зайцев. Хотя, чего греха таить, Мирбах подкармливал большевиков немецким золотом, его надолго не хватило бы. Он уже колебался, с нетерпением ожидая времени, когда большевики исчерпают свои возможности и уступят власть другому правительству, в которое войдут люди более умеренных взглядов. «В случае, если здесь произойдет смена ориентации, — писал он Диего Бергену 25 июня, — нам даже не надо будет прилагать слишком больших усилий, до самого последнего момента сохраняя видимость приличных отношений с большевиками. Постоянные ошибки в руководстве страной и акты грубого попрания наших интересов должны послужить подходящим поводом для развязывания военных действий в любое удобное для нас время». Можно почти с уверенностью сказать, что послания такого рода, разумеется, зашифрованные, тем не менее доходили до большевистской верхушки. Даже если предположить, что в германском посольстве не было большевистских агентов и телефоны не прослушивались (хотя есть серьезные основания считать, что большевики имели своих агентов в посольстве Германии и телефоны все-таки прослушивались), — большевистской верхушке и без того был ясен ход мыслей посланника просто потому, что они были в постоянном и тесном с ним контакте. Убив его, большевики избавлялись от врага. Они правильно рассчитали, что правительство Германии проявит понимание, если им сообщат, будто это неспровоцированное убийство было совершено левыми эсерами, вожди которые уже схвачены и понесут за это преступление заслуженную кару. Так большевики и убили двух зайцев: они избавились и от Мирбаха, и от левых эсеров; более того, они дали понять немецкому пролетариату, что не испытывают никакой робости перед германской аристократией.[52]

Троцкий рассказывает, как Ленин собирался в германское посольство, чтобы выразить немцам свое соболезнование. Но перед этим он со своими соратниками обсудил ситуацию. Троцкий тогда заметил: «Кажется, левые эсеры могут оказаться той самой вишневой косточкой, на которой нам суждено поскользнуться». На что Ленин ответил: «Я и сам об этом подумал. Судьба колеблющейся буржуазии в точности это подтверждает. Они оказались вишневой косточкой белогвардейцев. Нам надо во что бы то ни стало повлиять на характер доклада германского посольства в Берлин. Возник достаточно веский повод для немецкой интервенции, особенно если принять во внимание, что Мирбах постоянно доносил Берлину, что мы слабы и можем быть уничтожены всего одним ударом».

По словам Троцкого, сначала в Кремль поступило сообщение, что Мирбах только ранен. Но потом стало известно, что он убит. С Лениным в посольство должны были ехать Свердлов и Чичерин. Ленин никак не мог сообразить, какое ему следовало употребить слово, приличествующее случаю. «Я уже обсуждал это с Радеком, — объяснял он. — Я хотел сказать: mitgefühl, сочувствие, но, вероятно, должен сказать: beileid — соболезнование». Он сел в машину и отбыл в посольство. Троцкий так описывает эти несколько мгновений перед отбытием Ленина к немцам: «Он слегка рассмеялся, надел пальто и твердо сказал Свердлову: „Пошли“. Его лицо изменилось, стало серого цвета, окаменело. Это путешествие в посольство гогенцоллернов для выражения соболезнования по поводу смерти графа Мирбаха было не таким легким делом для Ильича. С точки зрения внутреннего переживания, возможно, это был один из самых трудных моментов в его жизни».

Троцкий, конечно, многое умалчивает, однако то, как он описывает эту сцену, дает повод для целого ряда догадок. Ленин наверняка читал секретные донесения Мирбаха в Берлин, и ему доставляла удовольствие мысль, что вину можно возложить на левых эсеров, ту самую «вишневую косточку». Он был в хорошем настроении, лукаво посмеивался вплоть до самого последнего момента, когда уже надо было ехать. Тут-то он и осознал, что ему предстоит побывать на месте, где было совершено убийство, и лицо его стало серым, как камень. По сути дела, вспоминая этот эпизод, Троцкий, как нам кажется, рассказывает о том, как сошлись три заговорщика, чтобы поздравить друг друга с успехом обтяпанного ими дельца.

Прежде чем отправиться в посольство, Ленин послал циркулярную телеграмму во все районные комитеты партии и совдепы, всем штабам Красной Армии. Вот ее текст: «Около 3-х часов дня брошены две бомбы в немецком посольстве, тяжело ранившие Мирбаха. Это явное дело монархистов или тех провокаторов, которые хотят втянуть Россию в войну в интересах англо-французских капиталистов, подкупивших и чехословаков. Мобилизовать все силы, поднять на ноги все немедленно для поимки преступников. Задерживать все автомобили и держать до тройной проверки».

Телеграмма облетела всю страну, но Блюмкина задержать так и не удалось ни тогда, ни впоследствии. Сам он потом рассказывал, что несколько дней после инцидента находился в одной из московских больниц, где ему залечивали царапину, полученную, когда он перелезал через ограду.