Ленин жЫв

Кирилл зажмурился. Ему всё ещё казалось или, по крайней мере, хотелось, чтобы ему казалось, что это сон. Он накурился гашиша, и ему всё это мерещится. Всё это лишь галлюцинации, его фантазии. Его мозг просто придумывает вот эту нелепую историю. Он лишь спит, спит противно долго…

– Кирилл, прошу Вас! Прошу! Вы можете сделать это ради просто людей! – Лиза причитала тихо и как-то обречённо.

Он посмотрел на девушку сверху вниз и, ухмыльнувшись, погладил её по волосам. Он не мог ей отказать. Не мог. Так, по крайней мере, ему казалось в это мгновение.

XX

НОВАЯ одежда смотрелась неплохо. Кирилл с этим был согласен, рассматривая себя в зеркало. Это нелепый, на первый взгляд, наряд сейчас уже не казался странным. Он стоял в какой-то большой комнате, где, кроме мягких кресел, картины на стене и двух больших зеркал, ничего не было. Ещё окна с матовыми стёклами, пропускающими лишь солнечный свет.

Но это не беда!

Главное, его впервые вывели из палаты и, проведя по длинным коридорам, доставили вот сюда! Это было непривычное ощущение. Это прогулка, пусть под присмотром двух санитаров-охранников, здоровенных детин, со скулами горилл и взглядом гиен, которые в белых халатах были похожи на мясников патологоанатомов из районного морга.

Но и это Кирилла не расстроило. Он сам шёл! Он мог двигаться не по периметру пусть просторной, но замкнутой палаты, а по коридору, по лестничному маршу и по этажам!

Кирилл понял: медицинский центр действительно огромный, и пока он шёл, он успел рассмотреть многие нелепые вещи.

Широчайшие коридоры, странно выкрашенные в синий цвет стены и оранжевые полы, как-то смотрелись по инопланетному. Кириллу даже показалось, что он идёт по звездолёту. А на мгновение он вдруг представил, что вот так и выглядит какой-нибудь галактический космопорт неизвестной планеты в созвездии Лиры.

И эта комната, судя по всему, была какая-то приёмная или специальное помещение для подготовки. Для подготовки человека к встрече.

Но с кем?

Кирилл, ещё раз рассматривая своё изображение в огромном зеркале, тяжело вздохнул. Он вдруг почувствовал, что с той стороны на него смотрят. Да, он вдруг ощутил каким-то побочным чувством, что зеркало отражает лишь с одной стороны, а с другой его рассматривают, как через окно. И он был прав…

– Этот сукин сын и вызвал переполох во всей республике? А? – гнусно и как-то капризно говорил генерал.

Его толстая шея вновь была прокрыта капельками противного пота. Сикора поморщился и, вздохнув, неохотно ответил:

– Да… товарищ генерал. Этот мужик и есть наше достояние. Причём мировое достояние.

– Этот вот хмырь?! Хм, никогда бы не подумал, что мировым достоянием станет мужик со смазливой мордой альфонса, хитрыми и плутоватыми глазами…

– Что сделаешь. Не всегда у исторической личности подобающий вид…

– Это ты на кого намекаешь? – угрожающе пробасил генерал.

– Я, на Гитлера…

– А-а-а… а, что там Гитлер?

– Ну, вот у Гитлера лицо было вовсе не злое, а так, немного даже глупое…

– Хм… Гитлер… Гитлер… не помню, мать его… какая там у него рожа-то была… тьфу ты! Нах… мне твой Гитлер! Ты мне опять зубы заговариваешь. Что скажешь про этого типа? Что он? Нас не подведёт? – настороженно спросил генерал.

Сикора пожал плечами и вновь невольно покосился на потную генеральскую шею. Боров вновь не вытер свой пот. Это так противно…

– Подведёт, не подведёт… у нас нет выбора… мы же не заменим его. Так что остаётся только надеяться.

– Хм, вот это я и не люблю. Я привык на себя надеяться… Ладно, как там он себя вёл? Что просит? Что говорит?

– Ведёт себя обычно. Намедни запросил выпить… поесть от души. В общем, обычный мужик.

– А бабу он не просил? – зло бросил генерал.

– Бабу… – смутился Сикора.

Майор тяжело вздохнул, кивнул головой, украдкой, зло посмотрел на генерала. Сжал кулак, затем из кулака соорудил фигу и, спрятав её за спину, тихо ответил:

– Бабу… пока не просил.

– Хм, странно. Столько лет без бабы. А курить? Курить просил? Он курит?

– Курить… как ни странно, не просил. Курит ли, нет, неизвестно. Хотя, судя по обследованию на зубах, курил. Причём долго. Есть следы дегтя. Но, возможно, бросил.

– Вы что ж, ему в рот лазили? Зубы смотрели? – удивился генерал.

– За столько лет, сколько он у нас, не только в рот. В жо… простите и везде, куда можно. Он ведь спал. Вот только внутреннего вскрытия не делали. А так все органы просканировали, всё, что возможно в него совали, выткали. Кроме печени, печень трогать было опасно. Так что…

– Ну вы даёте. Вам дай волю, вы не только в жопу… вы и в душу залезете! – буркнул генерал.

– Души нет… это понятие запрещено. В нашей официальной идеологии и внутренней политике, по крайней мере, – поддел шефа Сикора.

Генерал покосился на майора и, покачав головой, скорчил бульдожью рожу, сплюнув, махнул рукой:

– Э-э-э, мать твою, хоть ты мне про это не ври! Тоже мне праведник! Сам-то, небось, крестишься, когда ко мне на доклад идёшь? Крестишься! Знаю, сукин сын! Всё про вас, ублюдков, знаю! Только дай вам волю… вы же! Суки! Ладно, мать твою! Ладно! Пошли, потолкуем с этим достоянием республики!