Ленин жЫв

– А сколько ему?

Начальник гостиницы всплеснул руками:

– Этот вопрос у нас в республике обычно считают некорректным. Он очень даже не приветствуется. Но Вам, так и быть, скажу. Приблизительный возраст пациента под литером ноль девяносто… примерно восемьдесят лет.

– Ноль девяносто… – загадочно подхватил Кирилл.

– Да, товарищ Кирилл, Вы ноль девяносто восьмой, – кивнул головой Хрущёв.

– А какой в этом смысл?

Хрущёв невинно улыбнулся:

– Да никакого, просто номер и всё. Вы особо-то не озадачивайтесь. Всё равно всего не поймёте. Так, лишь малость. Кстати, он Вам вчера про кремлёвскую таблетку говорил. Там не всё правда. Он ведь всего не знает. Её вводили не через желудок в кишечник, а через задний проход. У одного из членов Цэ-Ка тогда геморрой был. Так вот мучился бедняга… представляете, таблетка-то немалая в объеме, а ему туда её вталкивают. Орал жутко! – в конце своего рассказа он, словно издеваясь, изменил интонацию на брезгливую.

Кирилл понял, что начальник гостиницы хочет показать, что знает весь его вчерашний разговор с Лениным. Вторая же часть этого мерзкого по смыслу спича была предназначена в виде примера: никто тут не имеет вечной ценности, и когда-то и тебе в задницу могут затолкнуть такую же таблетку, а потом рассказывать про это всем остальным.

– А вы сами-то видели, как её впихивали? – сурово и пренебрежительно спросил Кирилл.

– Нет, дед видел… – огрызнулся Хрущёв.

– Так у вас это семейное, что ли? А деда-то зовут случайно не Сергей Никитович?

– Нет, Юрий Михайлович. А Вы, товарищ Кирилл, поторопитесь. Вас сегодня ждут через час на самом важно высшем совете республики. Вы приглашены туда в качестве почётного гостя. Вот, наденете этот костюм, – Хрущёв кивнул на чёрный идеальный мужской костюм, белую рубашку и ало-красный галстук, которые висели на вешалке рядом с его кроватью. – Это очень почётно и серьёзно. Мало кто удостаивается такой вот чести, – Хрущёв зло сверкнул глазами и добавил, – и ещё… танца с саблями там не было… никакой музыки не было, ноль девяностый Вам солгал.

Кирилл хмыкнул и махнул рукой:

– Мне всё равно! – он повернулся и прошёл к столику.

Засунул салфетку за воротник и деловито бросил Хрущеву, который стоял, как официант в ресторане, немного согнувшись, словно в ожидании заказа. Он в эту секунду был так похож на обычного гарсона.

– Да, кстати, кто была эта женщина утром?!

– Какая женщина?! – заморгал глазами Хрущёв.

– Ну эта… в бордовом, красотка с третьим номером…

– Хм, не знаю. Вам, наверное, приснилось что-то, товарищ Кирилл. Не было никакой женщины… не было! – Хрущёв повернулся и зашагал к двери. – И помните! Вам нужно быть готовым через сорок минут. Приятного аппетита! – прикрикнул он, выходя из номера.

– Да пошёл ты… – жуя бекон, выругался Лучинский.

После завтрака он переоделся. Костюм был сшит словно по нему. Словно портной снимал мерку, а может, и снимал. Он ведь так долго был в их руках совершенно беззащитный…

Его вновь вели по многочисленным и странным коридорам. Но на этот раз, как показалось Кириллу, путь наверх, на воздух к жизни на земле был чуточку короче, а может, даже и не чуточку. Хотя, конечно, обычно говорят: обратная дорога короче, но тут Кирилл почувствовал, что его всё-таки вели другим путём.

Они поднимались в лифте, и опять длинный коридор с красной ковровой дорожкой правительственного здания в Кремле. За окном макушки башен и фрагмент виднеющейся крепостной стены с зубцами в виде букв «М». Где-то вдалеке пробили куранты на Спасской. Кирилл вдруг понял, что мелодия боя совсем другая! Отличавшаяся от той, которую знал весь мир в его, прошлом, времени!

Его завели в огромную приёмную. Золото ручек, дверей, люстр и обводов на пилястрах и колоннах. Но тут кресел для ожидания нет. Все люди, а их было человек десять-двенадцать, стояли. Когда Кирилла ввели, все мгновенно замолчали, рассматривая нового им человека в чёрном гражданском костюме. Кирилл непроизвольно тоже обвёл взглядом эту кучку. Как он понял, в основном тут стояли какие-то военачальники или руководители силовых структур: не то генералы, не то маршалы (Кирилл так и не сумел научиться разбираться в загадочных знаках различия). Кирилл понял, что это точно были военачальники: это стало ясно по ажурным золотым нашивкам на лацканах, плечах и отворотах кителей.

У огромных двухстворчатых дверей стояли два солдата, как понял Кирилл, из роты почётного караула. Они в высоких шапках, похожих на гусарские (только без козырьков) и красные фартуки на синих кителях. До блеска начищенные ботинки и выправка. Эти два болванчика в военной форме даже не моргали, казалось, что это восковые фигуры.

И вдруг зазвучали фанфары, и солдаты ожили. Они, как роботы, как танцоры брейка, как-то неестественно задергались и, повернувшись, одновременно (каждый свою) открыли створки дверей.

Впереди засверкал главный зал. Все люди, что стояли в приёмной, медленно, но как по команде прошли в проём. Кирилл тоже двинулся на зов фанфар.