Ленинград-34 (СИ)

      "Представляю как вытянулась у него физиономия. (Медведь внешне был похож на Дзержинского, носил такие же усы и бородку). Ловко я превратил местного работника в его сотрудника, ну да и сам он не маленький, для него в первую очередь необходимо, чтобы это был его сотрудник."

      Москва, Кремль, кабинет Сталина.

      1 декабря, 1934 г., 17:25.

      Сталин.

      -Так выходит, Мироныч, комсомолец грудью закрыл советскую власть от выстрела члена партии...

      -Ну, положим, он меня закрыл, а не советскую власть- на том конце провода раздался тяжелый вздох.

      -Ты для него- советская власть и ради нее парень не пожалел жизни. Как он себя чувствует?

      -Отвезли его в нашу свердловскую больницу.

      "Нашу... Как Зиновьев устроил для себя и своих приближенных "закрытую" больницу, так за восемь лет у товарища Кирова руки не дошли исправить это..."

      -Я поговорил с профессором Лангом. С его слов, пуля прошла по касательной, задев правое плечо и голову. Сильная кантузия. Он без сознания. Доктора никаких прогнозов не делают, говорят, что голова- дело темное.

      Молотов, сидевший за длинным совещательным столом первым справа, согласно кивнул своей лобастой головой. Потянул из бокового кармана элегантного темно-коричневого в полоску пиджака носовой платок и принялся неторопливо протирать, упавшее с носа, пенсне. Его тяжелый подбородок упёрся в изящно завязанный черный в белый горошек галстук, карие глаза близоруко прищурены. Рядом с ним Клим Ворошилов, как всегда чисто выбритый, в отутюженой гимнастерке с четырьмя орденами Красного Знамени, застывшим взглядом выцеливает невидимого врага. Его взгляд, однако, упирается в сидящего напротив Лазаря Кагановича, неопрятная мятая военная форма которого, без знаков различия, выглядит как насмешка над военной службой. Он сидит вполоборота, вытянув голову и стараясь не упустить ни слова из рассказа Кирова, как бы нависая над Андреем Ждановым, самым молодым участником встречи, полувоенный френч которого ничем не отличается от десятков и сотен своих близнецов в Кремле.

      "Приуныли? Испугались? Нет, не похоже, скорее не ожидали столь быстрого и жесткого ответа на только первые, мало кому видимые, признаки нового курса. Растерялись? Возможно. В моей пятерке есть разные люди: Каганович и Ворошилов- простые исполнители, обеспечивающие большинство при голосовании в Политбюро; Киров и Молотов, также члены Политбюро- хорошие организаторы, творчески подходящие к решению поставленных задач (Киров к тому же хороший оратор, журналист), но по большому счету, они тоже ведомые. Единственный, кто действительно может стать лидером- это молодой секретарь ЦК Андрей Жданов. Умный, образованный, пожалуй один из немногих партийных руководителей, не считая Кирова, кто в текучке повседневной работы находит время на чтение книг. Не из примазавшихся, убежденный коммунист. Правда, ему еще не хватает авторитета в партии. Ленинград может стать для него хорошей школой и отличной возможностью проявить себя. Ну, а Киров мне нужен здесь, в Москве. Надо ускорять работу над новой конституцией, Авель явно не справляется, а может и просто саботирует: за полгода ничего не сделано. Ладно об этом потом, а сейчас надо поднимать дух у соратников, как раз занятие для "простого бакинского пропагандиста"".

      - Понятно. Ну уж коли молодежь у нас такая отважная, то и нам пугаться не след.- постарался придать голосу побольше бодрости. С лицедейством у меня, правда, не ахти как, своих эмоций скрывать не умею.

      "Зашевелились. Заулыбались. В трубке послышался звук чиркающей спички. У себя в кабинете курю только сам, объясняю- я же не хожу курить к вам".

      -Но и об опасности забывать не будем. Думаю, что актив лучше отменить, дав отчет в газете, или отложить на пару дней и тогда уж, непременно, перенести его в другое место. В общем, посоветуйся с чекистами, завтра утром они будут у тебя.- Не успеваю положить трубку, как раздается хрюканье телефона внутренней связи.

      -Товарищи из НКВД в сборе,- сообщает Поскребышев.

      -Приглашайте... вместе с Ежовым, кроме Паукера (начальник ОперОд НКВД), моя поездка в Ленинград отменяется... И остальных, кто в Кремле.

      Первым в кабинете появился Генрих Ягода- высокий, худощавый, немного сутулый. Седой, с явно обозначившейся лысиной, усами "зубная щетка", большими карими глазами и красноватыми от недосыпания белками. Мешковато сидящая на нем военная форма с пустыми краповыми петлицами (знаки различия НКВД СССР еще не были утверждены, а председатель ОГПУ и его заместители не имели категории и, следовательно, специальных званий и знаков различия как другие сотрудники ОГПУ) и шаркающая походка довершали образ.

      За ним, опередив коменданта Кремля, буквально ворвался заместитель комиссии партийного контроля Николай Ежов, полная противоположность Ягоде. Очень маленького роста, с густой шевелюрой темных волос, гладко выбритый в тщательно отутюженном костюме полувоенного покроя.