Ленинград-34 (СИ)

      -Владимир Петрович, больной сказал, что ему больно,- раздался полный сострадания голосок давешнего "ангела".

      - Верочка, морфин ему категорически противопоказан.- Драматический баритон вновь приобрел лирический оттенок.- Просто покой.

      "Боже, когда уже они угомонятся. Я сам себя вылечу"...

      Ленинград, ул. Старорусская 3,

      больница им. Свердлова,

      9 декабря 1934 г. 11:30

      "Тоже четыре пары глаз, также смотрят на меня. Так, да не так. Те, час назад на консилиуме, светились умом, милосердием; эти- горят волчьим огнем и нетерпением. Что-то у меня эмоциональность бьет через край. Я же только повысил болевой порог, а как настроение улучшилось. Плохо если так, в общении со старичками- профессорами это нормально, а с этими волками нельзя, не уследишь за языком- дорога на цугундер. А с другой стороны, как должен смотреть на мир сотрудники органов государственной безопасности? Зачем я придираюсь? Ну уж точно без сострадания.

      Что ж я такое натворил, что четыре туза смотрят на меня эдак-то? Верунчик (непоседа- медсестра) и доктора сегодня утром на мои расспросы отвечали, что, мол, все расскажет следователь. Впрочем один туз, червовый, с простым открытым лицом и орденом Ленина на лацкане, смотрит на меня по иному, даже с симпатией".

      - Здравствуйте, товарищ Чаганов.- начал пиковый туз с четырьмя ромбами на краповых петлицах, который по голосу был сразу мной идентифицирован как вчерашний пискля- Агранов.- Ваш доктор дал нам сегодня только пятнадцать минут, поэтому- сразу к делу.

      "Товарищ, а не какой-нибудь гражданин. То есть, мы на одной стороне баррикад"!

      -Попытайтесь поподробнее вспомнить, что вы делали с того момента как вы тем вечером вышли из кинотеатра.

      -Мы, мой друг Василий Щербаков, его сестра Люба и я, вышли на площадь Льва Толстого и....- Неспешно начал я своё повествование с небольшими остановками, покряхтываниями и постанываниями, что, в общем-то, правильно отражало моё неважнецкое состояние, рассчитывая завершить рассказ через пятнадцать минут на входе в Смольный. Мои слушатели уже начали откровенно скучать, когда минут через десять от начала рассказа, на моменте остановки у Таврического дворца, меня перебил третий туз, неопределенной масти (потому что был лысым), в отлично сшитом по фигуре (довольно пухлой, надо сказать) шерстяном костюме.

      - Кто- нибудь заходил в трамвай?- маленькие коричневые глазки впились в меня как два комара.

      "Хм, а ведь действительно кто-то заходил. А... тот "псих"...".

      -Да, заходил, такой малыш, почти карлик. Я думаю ростом меньше метра пятидесяти.-Начал было я и наткнулся на тяжелый неприязненный взгляд со стороны последнего (трефового) туза.

      -Это он стрелял в товарища Кирова?- выкрикнул он (басом!).

      -Товарищ Ежов!- Агранов и лысый туз аж подпрыгнули от возмущения.

      "Ежов... Нет, ну это ж надо было так обидеть будущего "железного наркома" или "кровавого карлика"- выбирай на свой вкус. Я то ладно, а вот настоящему Алексею Чаганову каково потом будет? Стоп! Как стрелял? Когда стрелял?".

      -Там с ним был еще один человек.- Стараюсь переключить внимание слушателей от моей промашки с описанием роста пассажира. Все головы мгновенно поворачиваются ко мне.- Он провожал этого (чуть не сказал Николаева)... вошедшего, но стоял в тени и я плохо его помню. А что с товарищем Кировым?

      -С ним все в порядке, ты его спас!- Широко улыбнулся Косарев (1-й секретарь ЦК ВЛКСМ, я вспомнил его фамилию). Агранов и лысый туз с усталыми лицами синхронно откинулись на спинки стульев как бы говоря: А чего уж там, мели Емеля... с кем мы работаем?

      -Да, но я ничего не помню что произошло в Смольном затем,- тут мне даже притворяться не пришлось.

      -Врачи предупреждали нас, что такое возможно,- Агранов прищурился.- впрочем об этом периоде времени мы имеем много свидетельств.

      -Товарищи, прошу на выход- голос доктора Дембо был неумолим.- Больному требуется отдых.

      Ежов и Агранов быстро устремились к двери, видимо кинулись колоть Николаева. Поднялся Косарев, подошел, пожелал скорейшего выздоровления и пригласил посетить ЦК ВЛКСМ.

      -У нас на тебя большие планы.- Потянулся пожать руку, но, видимо, увидев отбитые костяшки моего кулака, передумал.

      Затем подошел туз без масти.

      -Лев Шейнин, из прокуратуры СССР.

      -Так вы тот писатель... ну, который... "записки следователя"?- неожиданно соображаю я.

      -Какие записки?- удивленно посмотрел на меня Шейнин.

      - Ну, рассказы следователя, я читал в Известиях.

      -Ах, вот вы о чем, да это, действительно, я.- Подтвердил польщенный прокурор.- Приятно было познакомиться.

      "Видно записки следователя появилисть позже, а ведь мне действительно требуется отдых...".

      Ленинград, ул. Старорусская 3,

      больница им. Свердлова,

      10 декабря 1934 г. 8:30

      Дверь в палату тяжело подалась и в образовавшуюся дверь легко, как птичка, впорхнула медсестра Вера с газетой в руках.