Ленинград-34 (СИ)

      "Каменноостровский проспект, при ближайшем рассмотрении табличек на домах оказавшийся улицей Красных Зорь, перекресток с Пушкарской улицей- все вполне узнаваемо. Еще более интересно смотреть на людей, как одеты, как ведут себя. Стою, смотрю во все глаза по сторонам. А жизнь-то налаживается. Судя по всему у меня будет и стол и кров (должны же покормить работника в обеденный перерыв, чай не при капитализме живем), ну а завтра с утра двину в справочное бюро (только что одно, стоящее у остановки, миновали) и начну обходить намеченых "прогрессоров". Буду исходить из того, что мне отпущено семь суток. Именно суток, а не дней, как было и у иновременцев (вселенец в меня не спал совсем). Попробовал на себе- в течении двух суток не спал и не хотелось, работоспособность- высокая. А где двое суток, там и неделя, надеюсь. Вот чего не успели попробовать, так это откат в предыдущее сознание, но всего не проверишь. Хотя если у них вышло, то и у нас получится- код-то тот же самый".

      С душераздирающим скрежетом и скрипом, заложив лихой вираж влево, наш трамвай затрусил по Куйбышева в сторону Финляндского вокзала.

      "Васька! Васька Щербаков! Это же мой тварищ, сосед по комнате в коммуне-общежитии и замбригадира нашей учебной бригады второго факультета ЛЭТИ. Смогли, значит, мы с Олей сделать память "хозяина" доступной для "гастролера". Идея была простой: хронологически эти объемы памяти не пересекаются, то есть, надо было всего навсего "хвост" моего связного списка подключить к "голове" "хозяина", но в первый раз, когда мы это попробовали, ничего не вышло. Теперь понятно, что надо было лишь набраться немного терпения. Конечно двадцать- тридцать минут на запрос- ответ -это много, но лучше чем ничего. В крайнем случае подумают что я - "тормоз". А вот что просто замечательно, так это будущая специальность "хозяина"- радиоинженер. Тут я буду как рыба в воде, а как студент- на законных основаниях могу обратиться к декану Валентину Петровичу Вологдину и зав. кафедрой Акселю Ивановичу Бергу, одним из первых в моем "бегунке". Да, жизнь определенно налаживается. Как это выйдет у Оли? Она считала, что мое появление здесь сразу же сделает невозможной ее попытку. Я убедил ее попытаться, ведь в в случае успеха мы могли бы сделать вдвое больше".

      Справа показался силуэт купола военно- медицинской академии, черный, на фоне серого питерского неба.

      " И в медицине я- "чайник"...".

      Пронзительный свист возвратил меня к действительности. Постовой милиционер, стоящий у въезда на Литейный мост, указывал на нас жезлом и усердно надувал щеки, впрочем, не двигаясь с места. Я скосил глаз на Васю, который и не думал как-то реагировать на ситуацию, всем видом показывая: делай как я. Расстояние между нами и постовым, под мерный перестук колес, понемногу увеличивалось.

      "Так, свернули налево на Шпалерную, куда это мы направляемся, интересно? Где-то здесь рядом раньше была прядильная фабрика, может туда".

      Трамвай остановился у Таврического дворца, со скрипом открылись двери и раздался хриплый голос кондукторши: "Дворец Урицкого". Вагоны заметно опустели, два десятка мужчин в военной и полувоенной форме и строго одетых женщин устремились к калитке, ведущей ко дворцу, у которой стояли, проверяя пропуска, два рослых сотрудника НКВД. В вагон поднялся лишь один из двух мужчин, стоявших у двери. Он был очень маленького роста (не больше метра пятидесяти), в галифе, нечищеных сапогах, коротком темном драповом пальто-куртке. Замызганный кожаный портфель в правой руке волочился почти по полу. Второй, сверкнув стеклом очков, крикнул первому в закрывающуюся дверь: "И.П. очень на-на-на тебя надеется".

      "Малыш", чуть не упав от толчка внезапно тронувшегося трамвая, плюхнулся на боковую скамейку, машинально расплатился с подошедшей кондукторшей и уставился немигающим взглядом в окно. На его чисто выбритом с правильными чертами лице то возникало, то пропадало какое-то обиженное выражение, а в углу рта время от времени возникал пузырек слюны.

      - Псих какой-то! -мелькнула мысль.

      - Приехали!- прыгаем с нашей лошадки и оказываемся перед воротами Смольного института.

      Ленинград, Смольный, третий этаж.

      1 декабря, 1934 г., 16:15.

      - Так, это кто ж такие будут?- остановил нас на лестничной площадке третьего этажа пожилой сотрудник НКВД с одной шпалой на красных петлицах, с напускной строгостью рассматривая нас с Василием и обращаясь к бригадиру электриков.

      - Михал Василич, так то ж новые электрики, вы ж сами выдали им пропуска третьего дня,- залебезил бригадир- а мы свет идем чинить в калидоре,- и уже нам- покажте мандаты.

      Мы мигом развернули наши бумажки, но его внимание уже переключилось на фигуристую даму, поднимавшуюся по лестнице.

      - Светочка, все хорошеете. Давненько, давненько вас не видно было...- Суровый лик грозного начальника замироточил.