Ленинград-34

Услужливый порученец распахивает заднюю дверцу перед стремительно подошедшим начальником и машет нам — садитесь, мол. Павел садится первым в центр, я — за ним на непривычный, как из мебельного магазина, мягкий чёрный кожаный диванчик с подлокотниками и водитель стартует, не дав заскочившему на переднее сиденье порученцу захлопнуть за собой дверцу. Спешно отсыпанная силами саперного батальона грунтовая дорога к шоссе после недавних дождей изобиловала глубокими промоинами, так что резво рванувшая вперёд машина почти сразу притормозила и стала двигаться медленно, как по серпантину.

— Завтра будете, товарищ Ощепков, выступать на Совете Труда и Обороны, — явно довольный Тухачевский говорит рядом сидящему Павлу, с удовольствием вытягивая свои длинные ноги вперёд. — по установке "Подсолнух". Будьте готовы к вопросам по необходимому оборудованию, материалам, смете, отдельно в иностранной валюте. Я думаю, что на базе вашей надо создать универсальную установку. Что вы об этом думаете, товарищ Чаганов?

"Спасибо, что спросили. Опять универсальная… ".

Вопросительно смотрю на спины сидящих впереди водителя и порученца.

— Говорите, не стесняйтесь. — замнаркома перехватывает мой взгляд.

"Ладно, сам попросил. Тем более ты мне не начальник"…

— Мне кажется, что только на базе нашей установки решить задачу радиообнаружения не удасться. — Пытаюсь всё же возражать как можно более мягко. — Наша установка больше подходит для ПВО объектов и кораблей, где надо постоянно получать точные координаты целей для ввода их в ПУАЗО. Для дальнего же обнаружения больше подходят станции метрового диапазона, которые смогут заглядывать даже за горизонт.

— Как это за горизонт? — живо интересуется Тухачевский.

— Рефракция. — вклинивается в разговор "профессор". — Все волны: звуковые, световые и радио, ведут сябя одинаково, так как описываются одними и теми же уравнениями…

"Хм, слушает, не перебивает, так может и не совсем безнадёжен? А, что если, наговаривают на душку-маршала враги"?

Резко подняв нос и громко зарычав, машина взбирается на пустынное грунтовое шоссе и поворачивает направо, заметно ускоряясь. Стало меньше трясти и, наконец-то, отступает тошнота: укатали сивку крутые горки. По обеим сторонам дороги замелькали невзрачные деревеньки и вполне себе известные города: Пушкино, Мытищи. Разговор у моих попутчиков перешёл на антенны.

— А вы знаете, товарищ Ощепков, — выглядывая из-за спины Павла, вижу по-детски горделивое лицо замнаркома. — что я — скрипичный мастер. Самый настоящий, имею собственное клеймо.

Невольно бросаю взгляд на руки Тухачевского.

"Настоящие рабочие мозолистые ладони! Удивительно"…

— Это я к чему… — скрипичный мастер размыкает сплетённые пальцы и повторяет в воздухе силуэт инструмента. — Корпус скрипки: деки, обечайки и эфы — это как антенна, посылающая волны от их источника — струн в пространство, так что всё что вы рассказываете мне знакомо.

— Точно, — загорается Павел. — это как скрипка и виолончель…

"Что-то разговор свернул не туда, начали говорить о клеях (Тухачевский обещает показать свою книгу, посвящённую этому предмету), затем о сортах древесины, идущих на изготовление скрипки… Чтобы так разбираться в предмете, ему надо посвятить много времени. Конечно, похвально, что он способен так глубоко изучить предмет, на это способны далеко не все люди, но тогда я не понял, может армия для него является хобби? Или он действительно гений? По результатам его деятельности — скорее наоборот. Так, речь зашла о создаваемом им скрипичном ансамбле. Всё, радиоуловитель побоку. О, а мы уже на Ленинградском шоссе, проскакиваем Центральный аэропорт, сворачиваем на Волоколамское"…

Ещё несколько поворотов по тихим улицам дачного посёлка (Покровское Стрешнёво) и мы въезжаем в широкую аллею, поднырнув под спешно поднятый шлагбаум, к каменному, жёлтого камня, двухэтажному особняку с четырьмя колоннами, обогнув большую круглую цветочную клумбу.

— Прошу в дом, — приглашает радушнй хозяин. — мои еще в Москве, лето в этом году что-то припозднилось, так что пообедаем по холостяцки.

Широкая прихожая, начищенный паркет, заботливо укрытый зелёной ковровой дорожкой, каменная лестница в два пролёта ведёт на второй этаж.

"Ну да, так я себе примерно и представлял жизнь при коммунизме"… Гурманом Тухачевский, совершенно точно, не был, под обедом он понимал пару больших бутербродов на брата с отварной говядиной на толстом куске свежеиспечёного ситного хлеба. Солёные огурцы и квашеная капуста стояли в центре столика в изящной фарфоровой салатнице. В мгновение ока три здоровых голодных мужика очистили свои тарелки после чего хозяин исчез на кухне на долгое время, вернувшись с маленьким жестяным подносом в руках и стоящими на нём тремя миниатюрными чашечками кофе, источавшими аромат южного полушария, тремя коньячными рюмками и небольшим хрустальным графином.

"Ну что, настало время сокровенных историй"?