Ленинград' 84

А вот лежащие аккуратными столбиками монеты, а это были именно они, заинтересовали. Тут их не меньше пяти десятков. Богатый клад! И наверняка золотые червонцы. Я в нумизматике не особо шарю, но монеты царской чеканки точно ценились довольно продолжительное время. Сколько, интересно, они стоят здесь? Хм, а мне ведь есть у кого спросить! Но торопиться пока не будем. Отмечаю время и прикидываю, какой инструмент понадобится. Не таскать же с собой монтажку! Нужен небольшой молоток и стамеска или металлическая отвертка. И гвозди! Прибить все обратно. И еще стоит подготовить легенду и пути отхода.

Невольно вспоминаю полукриминальное прошлое и топаю по чердаку дальше, осматривая выходы. Можно уйти через другой подъезд. Принести заранее рабочий халат и сойти за сотрудника ЖЭКа. И инструменты спрятать рядом. Ты смотри, как у меня мозги зашевелились! Встаю на путь преступного мира? Отодвигаю люк и осторожно высовываю голову. Тут явно не ходят, но спуститься можно. Лестницы нет.

Выйдя из подъезда, еще раз поднимаю голову. Блестит золотишко, ждет меня родимого. Уже совсем с другим настроением топаю в сторону станции Петроградская. Люблю гулять по Большому проспекту. Одна из самых своеобразных улиц Ленинграда. На ней множество замечательных зданий, магазинов. Некая атмосфера, которой хочется дышать и дышать. Этому не могут помешать ни осенняя стылость, ни водная взвесь в воздухе.

Бодры мои ноги, бурлит моя кровь, ясен мой ум!

Глава 14 Вана Таллин

Я лежал, раскинувшись на широкой кровати и неспешно рассматривал вычурный потолок. Все-таки в старые времена каждый дом имел свою форму и характер. Не то, что в будущем. Однотипные человейники с однотипными жильцами. Туда ли мы свернули в своем развитии человеки?

— Тебе хорошо?

Длинная нога легла на мой живот и медленно поползла вниз. Бархатистая кожа девушки была приятно на ощупь.

— Малышка, ты неутомима!

— Кто бы говорил.

Надо мной появилось её смеющееся лицо, пряди светлых волос приятно щекотали.

— Ванечка, ты, скажи на милость, где такому успел научиться? Где тот скромный деревенский мальчишка?

— Во-первых, я не из деревни. Во-вторых, у нас есть что пожрать?

Спрыгиваю с кровати. Она высокая, мелькает шальная мысль использовать это качество для… Ну все взрослые люди. Все всё понимают. Так голышом и топаю на кухню. А чего стесняться? Ни живота, ни дряблых мышц, старческих пятен. Подтянутое молодое тело, чистая кожа, играющие под ней мускулы. Все торчком!

— Свари нам кофе, дорогой.

Ого, как меня назвали? Киваю и исчезаю в проеме. Я еще и сам толком не разобрался, что тут и где находится. После прогулки по осеннему Таллину мы приехали в этот район города, залезли вдвоем в ванну, а затем не вылезали из постели. Прогулочная программа по причине ночевки растянулась на два дня. Какая-то родственница Насти как раз уезжала на выходные в Ленинград и оставила ключи от своей квартиры у соседки. Не так далеко от центра. Я даже шиканул и заказал на такси. Благо, малость заработал на неделе у Моисеевича.

Если в понедельник ничего интересного в ломбардной лавке не произошло, то четверг меня изрядно удивил. Пришел уставший после четырех пар. Глеб улыбался уже как своему, я тоже не выделывался. Здоровался со всеми по-товарищески. Корпоративность в их среде значит многое. Если тебя приняли в свои, то так и будет.

— Проходи, сейчас чаю принесу с пирожными. А то выглядишь, как бледная моль.

— Учебы много.

— Понимаю. Сам из таких.

Чай точно из пакета со «Слоником». И пирожные знакомые. Их почему-то в Союзе называли сэндвичами. Вроде как тот должен быть обычным бутербродом с мясом? Отчего тогда сладкий? Много загадок таится в советской обыденности.

— Студент?

— Ага. В финансово-экономическом числился.

— И?

— Да на фиг. Я здесь за неделю подниму больше, чем экономистом в какой-нибудь шарашке.

— Ну, вольному волю!

— Понятливый.

Я поднялся, пора бы и за работу. За просто так на островке капитализма не кормят.

— Есть чего?

— Пошли.

Не знаю, Моисеич меня проверял или так карты сложились. Но две свежие товарные позиции оказались с заметным душком. В первой в металле явно недоставало золота. Глеб воспринял мои слова нормально.

— Мы и сами сомневались, потому никаких обязательств не давали. Сунули квитанцию, что отправим на экспертизу. Сейчас точно повезем к ювелирам.

— Мутные пассажиры?

— Врубаешься. Сработаемся!

Ну еще бы ему не сработаться. Палева меньше, платит не он. Знаю я таких хитропопых товарищей. Сядут тебе на хребет и с ветерком поедут. Но покамест пусть живет. Мне с ним детей не крестить.

От второго «подарка» я чуть не отшатнулся. Так от представленных монет полыхнуло рубиновым. Я же помню этот цвет! Он появился в тот момент, когда я забрал жизнь Оборотня и порезался о его меч.

— Ты чего?

— Глеб, мля, вы где эту дрянь откопали?

У продавана лицо разом вытянулось, как он бешенство в моих глазах увидел.

— Чего?

Вот заладил, болван.

— Моисеича срочно зови! На этом золотишке море крови. Оно фонит, как ядерная бомба!

— Сейчас!

— И убери его в темный мешок.