Ленинград действует. Книга 1

И он и его моряки приняли меня как старого знакомого, с искренним и отменным радушием. Еще вчера я почувствовал себя здесь словно на корабле: балтийский здоровый дух сказывался во всем – и в живости разговоров, и в ясности смелых глаз, в веселье, каком-то особенно жизнерадостном. В пронизывающем отношения чувстве товарищества. Мне стало ясно, что с этим батальоном познакомиться нужно будет подробнее, что с людьми его захочется подружиться…

Отдельный особый батальон морской пехоты входит сейчас в состав 291-й стрелковой дивизии и обороняет здесь – в районе Белоострова и Александровки – участок, примыкающий к позициям полка Краснокутского. Состоящая в батальоне минометная рота Сафонова выполняет заказы всей дивизии, а потому посылает свои мину и с флангов и из центра фронта дивизии.

Вот как отзывается о действиях минометной роты Сафонова сам противник. Мне дали переписать письмо финского солдата. Это письмо, кстати, прекрасно характеризует настроения тех, кто здесь действует против нас. Вот оно…

«За старой государственной границей

18 сентября 1941 года

Дорогой брат!

Пишу тебе с передовой линии в момент, когда русские ведут минометный огонь. Только что вернулся с места расположения командира взвода, где узнал, что мы должны провести проволочное заграждение около железной дороги, в 50 – 75 метрах от русских. Это – ужасный приказ. Здесь приказы отдаются безумными офицерами-нацистами, и за невыполнение таковых мы подвергаемся жестоким расправам – или будешь расстрелян.

Да, это настоящее проклятие. Русские ведут минометный огонь с двух сторон. Если бы я мог передать тебе всю картину моего положения!

Кода эта адская война, куда мы брошены против своей воли, кончится – никогда не забуду этой ненависти к нашим офицерам. И в настоящий момент они лежат у себя в дотах и дают подобные приказания через своих посыльных.

Это у них получается легко и хорошо.

Самые тяжелые задания несут на себе младшие офицеры и рядовые солдаты…

19 сентября. Вчера я не мог закончить этого письма, так как русские вели сильный минометный огонь и ночная темнота приближалась. Ночь прошла довольно спокойно, не считая русского пулеметного огня, который беспокоил нас. Утром ходил за керосином…»

К письму сделано примечание: «Указанное незаконченное письмо найдено 28 сентября 1941 года в бывших окопах противника, в районе вост. жел. – дор. моста Белоострова. Перевел переводчик Репонен…»

Какая все-таки поразительная, неизмеримая разница в отношении к войне у наших красноармейцев и у солдат врага! Вот что значит – мы воюем за правое дело, а они – как рабы, за дело своих господ. Уже в этом одном – наша победа!

Моряки не просто обороняются, их оборона – активная, почти каждые сутки они предпринимают мелкие наступательные операции, нападая на вражеские передовые части, участвуют во всех попытках взять белоостровский дот, подстерегают и уничтожают «кукушек»…

Как действуют морские пехотинцы, в чем именно активность их обороны, каковы боевые качества этих людей, в чем они ошибаются, чему учатся и чему научились в войне? Все это нужно узнать!..

В балтийцах неистребимы морские традиции. Пехотную форму надевали они крайне неохотно, сейчас каждый хоть чем-нибудь в своей внешности хочет показать, что он моряк. То ремень с якорем на бляхе наденет, то ворот так расстегнет, чтобы видно было тельняшку, то хоть звездочку краснофлотскую выделяет на своей шапке-ушанке. У спящего, прикрытого шинелью, нет-нет да и блеснет золотой галун морского кителя… На стенах «подземного дома» плакаты подобраны из балтийских: вот два краснофлотца закладывают снаряд в орудие линкора, и подпись: «Приказы Родины балтийцы выполняют, своим геройством восхищая всю страну», вот два других краснофлотца, в морской форме, но в касках, опоясанные пулеметными лентами, ощетинили штыки, и подпись: «Прочь от Ленинграда!..» О кухне здесь говорят по-прежнему «камбуз». Позывные подразделений – «Линкор», «Якорь» и т. п. Большая обида и даже скандал были, когда однажды батальону дали сверху позывной «Таракан» – надо ж такое придумать!.. Папиросы и то обязательно требуют «Краснофлотские»!

«Корабельность» штаба сказывается и так: в углу – телефон узла связи с постоянно работающими там телефонистами, а ровно на два метра дальше, над изголовьем койки Трепалина, второй телефонный аппарат, специально для него, для комбата, чтоб не нужно было тянуться. На тумбочке у комбата – затейливая ваза с искусственными цветами. В штабе – кошка, ласковая, которую гладят все.

Каков командир, таковы обычно и его подчиненные. Не слышу я у этих балтийцев ни «приказательных окриков», ни раздражительного тона, – интонации у всех спокойные, ничто во взаимоотношениях, обостряющее нервы, не вмешивается в их быт.