Ленинград действует. Книга 3

Мы сдерживали врага часа два, у нас были винтовки и пулеметы. Затем, по приказу, отошли на три километра и спустя час или два перегруппировались: пятая застава и наша группа соединились с частью Красной Армии (примерно до ста человек). В тот же день перешли в наступление и заняли прежние позиции.

В моей группе убитых не оказалось, и только двое были ранены.

Однако некоторая часть финнов осталась у нас в тылу — они засели в дровах Бумкомбината и в постройках. Там они скрывались несколько дней. В эти дни приехал Лев Канторович и принял участие в ликвидации затаившихся автоматчиков, которых оказалось одиннадцать человек. При операции девятеро из них были убиты, офицер ранен и взят в плен, а одиннадцатый остался в дровах и таился там еще дней десять, его не могли найти. Когда голод заставил его искать выхода, он был убит пограничником.

При ликвидации группы были четверо наших: младший лейтенант и боец РККА, наш шофер и писатель Лев Канторович. Бойцы, выходя на дорогу, маскировались, а Канторович вышел не маскируясь и был убит выстрелом автоматчика из дров. Это было, примерно, в первых числах июля. Энсо в июле, отбивая все попытки врага сломить наше сопротивление, держалось до приказа об общем отходе…

28 июля. Вечер. Берег у истока Невы, против Шлиссельбургской крепости

Лежу на прибрежной траве, дневная жара начинает спадать. Гляжу на переправу через Неву — мост, кутающийся в клубы белого дыма. Его сейчас обстреливают немцы, а чтоб замаскировать разрывы, наши пускают дымовую завесу. В небе высоко-высоко жужжит немецкий самолет-корректировщик. Он забрался в такую высь, что его простым глазом не видно. Гудят и проходят наши самолеты. За Невой, в стороне Синявина, видны дымы происходящего там ожесточенного боя. Гул канонады непрерывен… Движение автомобилей по обстреливаемому мосту не прекращается…

Гром и грохот везде. А какой изумительный мир ощущал я по пути сюда, заехав на велосипеде в Токсово, — там войны нет, там озера тихи, теплы, спокойны, там буйно разрастается летняя зелень, по склонам холмов никем не собираемая малина. Там тишина в природе и в душе… И это — сразу после ада ленинградских обстрелов, испытываемых мною все эти дни, начиная с 23 июля, когда немцы стали бить по городу сплошь, почти без перерывов, беглым огнем, так, что поезда от Финляндского вокзала уже не ходят. Они стали было ходить от Кушелевки, но немцы обстреляли и Кушелевку, теперь бьют по ней в момент прихода поездов; и поезда ходят уже только от Пискаревки. Вот почему, чтоб не тащиться на Кушелевку или на Пискаревку пешком (трамваи тоже ходят с перерывами, и порой под обстрелом), я и поехал в Токсово на велосипеде. Я видел на днях, как на Литейном мосту снаряд попал в трамвай. В Литейный мост за эти дни попало уже несколько снарядов… Пассажиры поездов — гражданское население, главным образом женщины, дети, ездят до Пискаревки в трамваях либо ходят туда пешком. И конечно, жертвы! А относятся люди ко всему спокойно, будто так и полагается!

24-го, усилившись с середины дня, обстрел продолжался почти без перерывов до одиннадцати утра 25-го и после короткого перерыва весь этот день и весь следующий день — 26-го, когда я уехал из города. Приехавшие сегодня из Ленинграда говорят, что ночью помимо сплошного обстрела был и налет авиации. Множество осветительных ракет немцы спускали на парашютах, но сквозь зенитный огонь не могли прорваться, и бомбежки не было.

…По пути сюда я ночевал в редакции газеты 23-й армии «Знамя Победы», пользуясь искренним гостеприимством Прусьяна. Сегодня, нажимая на педали велосипеда, я на протяжении первых пятнадцати километров не встретил ни одного населенного пункта. Наблюдал непрестанно находившиеся в воздухе наши самолеты. Бомбардировщики шли на бомбежку и возвращались на разные разбросанные повсюду неподалеку аэродромы. Гул ожесточенного боя — канонады, бомбежек, гуденья моторов — к утру затих… Здесь, в Морозоаке, меня гостеприимно встретили сотрудники «Вперед за Родину» и замещающий редактора газеты Кесарь Ванин. Сейчас, выкупавшись, он лежит на траве рядом со мною и глядит на розовеющий за Шлиссельбургской губою в закатных лучах солнца разбитый Бугровский маяк…

Ночь на 29 июля. Морозовка

Муссолини смещен, крах фашизма полный. Италия, видимо, на днях выйдет из войны. Последствия этого будут огромны для всего хода войны. Жду с нетерпением сообщений…

Час ночи. Гул: большой воздушный налет. Гудят самолеты, а в небесах десятки ярчайших, медленно плывущих, оставляющих за собой извитые клубящиеся дымовые хвосты парашютирующих ракет. Все это происходит за Невой — то ли над Шлиссельбургом, то ли дальше, к Синявину. Небо озаряется вспышками взрывов.

Отсюда, где я нахожусь, из Морозовки, сквозь листву деревьев все это плохо видно, надо бы пройти с километр между домами и заборами, чтобы увидеть это зрелище с ровного поля.