Ленинград действует. Книга 3

12 июля 109-й ск вел бой перед второй полосой обороны. Задержавшись перед ее рубежом на два дня для подготовки, подтягивания частей и техники, соединения 21-й армии начали штурм рубежа второй полосы и прорвали его, а к исходу 15 июня прорвали всю полосу. Накануне штурма, за сутки 13 июня, проявился особенно наглядно талант командующего Ленинградским фронтом генерала армии Л. А. Говорова. В эти двадцать четыре часа по его приказанию была произведена сложнейшая перегруппировка артиллерии из района Кивенаппа (куда вначале был направлен главный, наносимый 30-м гвардейским корпусом, удар) на новое направление главного удара — в полосу действий 108-го и 109-го корпусов, то есть вместо Выборгского — на Приморское шоссе. Около ста десяти дивизионов артиллерии и минометов были выведены из боя, скрытно переброшены по лесисто-болотистой местности, в непосредственной близости от противника, на двадцать пять — сорок километров и развернуты для прорыва второй полосы и для дальнейшего наступления вдоль Приморского шоссе. В штурме второй полосы участвовало тысяча семьсот сорок четыре орудия и миномета (калибром от 76 мм и выше)…

При прорыве третьей полосы направление главного удара вновь было перенесено в центр перешейка (направление на Сумма — Лейпясуо). Такая тактика дезориентировала противника и, внося сумятицу в переброску его частей, вызвала полное замешательство его командования, а нам давала возможность неожиданно вводить в бой свежие части…[41]

Как участник операции с момента прорыва рубежа второй полосы обороны противника, я посвящаю эту главу описанию того, что известно мне, начиная с 14 июня и далее, вплоть до взятия штурмом Выборга…

За первую полосу обороны врага

…О начавшемся 10 июня наступлении на Карельском перешейке я узнал в поезде, которым вернулся в Ленинград из Москвы 13-го. В тот же день, съездив на склад топографических карт, взял листы «километровки» до Выборга и сегодня, 14-го, отправившись на фронт, сразу же включился в темп наступления.

В восемь утра я выехал на Финляндский вокзал вместе с Ильей Авраменко.

Ничего не знаю о положении на фронте, кроме сообщенного Информбюро. Наши войска где-то за Териоками. Доехали до Песочного; перед Каменкой, в хорошо знакомом мне «городе нор» подхватили попутную полуторку.

Несуществующий Белоостров. Изрытые берега Сестры. Железнодорожный мост через нее уже восстановлен. Протянувшись через его новую железную ферму, стоит, словно объединив два враждовавших между собой берега, длинный состав с обращенным к северу, сверкающим на солнце огромным ярко-голубым паровозом.

Работают дорожники. Пейзаж «лунной поверхности» — истолченный, обожженный, сплошь в воронках передний край финнов.

Оллила. Приморское шоссе, голубые воды Финского залива, просвечивающие сквозь ветви. Колючая проволока и дзоты вдоль всего берега.

Куоккала. Пепелище репинской дачи, на досках перебитых ворот крупные отдельные буквы слова «Пенаты»… Быстро доехали до Териок.[42]

С утра (и весь день) в голубом небе мелькают стаи наших самолетов, помогающих артиллерии, пехоте, танкам громить мощные укрепления врага.

Армады бомбардировщиков налетают волнами, одна за другой. Грохот бомбежки непрерывен, кажется, будто впереди выколачивают сотни исполинских ковров.