Ленинград. Дневники военных лет. Книга 1

На Юге жесточайшая борьба. Опять выматывание противника, сопротивление наличными силами. Все признаки «придерживания резервов» Ставкой. У них есть свои планы, а наше дело выполнять задания и ждать…

Статьи «Правды» — все накаленнее, тревожнее, как в осень 1941 года…

14 июля 1942 года.

Немцы прорвались в район Воронежа. Напряженнейшие бои на Юге. Частичные неудачи под Ржевом…

В 3 часа 30 минут вызван в Военный совет КБФ. Сообщили о совещании политработников фронта…

15 июля 1942 года.

Душно. Готовлюсь к отъезду в Н-скую авиационную базу. Там подышу воздухом и поработаю. Усталость дает себя знать — идет кровь носом, головные боли…

Сделал подвал для «Правды» на тему «Ленинград — морской город» (вариант очерка дал для «КБФ»)… Отредактировал сборник рассказов, выпускаемых ко Дню флота, написал к нему предисловие. Собрал, проверил бумаги, привел в порядок свой стол.

Звонки: требуют статей, выступлений… Надо ехать, иначе не оторвешься от забот и дел…

Под Воронежем жесточайшая драка; наши контратаки. Очевидно, подошли резервы. Врага нельзя подпустить к Сталинградскому узлу — тогда повиснет Юг, ослабнет до крайности нефтяное снабжение страны. Может измениться в худшую сторону позиция Турции (она и так плоха).

Выехал в 2 часа. Грозовые тучи, в пути дважды (ехал на мотоцикле) попал под проливной дождь.

…У Финляндского вокзала масса людей — «табор»… Солнце… Усталые люди со скарбом. Далеко не у всех в глубине страны есть близкие, надежные друзья. Только дети копошатся, резвятся на вокзале.

Летняя массовая эвакуация из Ленинграда идет полным ходом. Штормовые дни на Ладоге задерживают в Осиновце несколько тысяч человек (на два-три дня). У каждого эвакуируемого — талоны, пропуска, удостоверения…

Поколесил по избитым мокрым дорогам района Приютное — Всеволожский — Бернгардовка… В садах и лесах стоят части, добраться до нужного объекта трудно. Как всегда, люди «не знают», «не видали, не слыхали». Кое-где внешне нетронутые дачные уголки… По непролазной грязи чудом добрался. Тут авторота, база… Лесочки, полянки… Пахнуло свежестью…

Комната, койка, поставили стол. Я разложил книги и бумаги. «Omnia mea mecum porto»^[65]. Я абсолютно потерял тягу к вещам. Все брошенное в Москве как-то далеко, почти нереально. Ничто не обременяет, не заботит… Даже архивы, семейные документы, некоторые любимые фото, сувениры… Что значит вся эта бумажная пыль в эти дни, в этот год(ы)?! Созидание начнется после войны, когда люди, представления, отношения и пр. стабилизируются. Я, например, давно ничего не покупал, разучился… Хотя как-то в подарок купил «Двенадцать» Блока…

16 июля 1942 года.

Дождливо — некоторая передышка. Собираюсь с мыслями, материалами. К вечеру из Пубалта письмо от Лебедева: «Прошу, необходимо 17 июля сделать ленинградскому партактиву доклад о Военно-Морском Флоте». Вот и отдых… «Есть».

Подбираю материалы, готовлюсь.

Мой сосед, летчик-истребитель, был ранен в руку под Красногвардейском. Прямым попаданием в самолет пробит радиатор. Машину надо было вести левой рукой; потеря крови… Летел так двенадцать минут (до Кронштадта), посадил машину «на пузо». Его отнесли в госпиталь, рана еще не зажила…

17 июля 1942 года.

Спал с давнишним ощущением заботы — надо что-то сделать. Встал, написал план доклада, только не на отвлеченную тему о флоте, а о событиях дня, об угрозе стране, о положении на Юге, о том, что актив должен нести в массы: бодрость, напор, ненависть к врагу — до предела. Верю в народ, в его силы, его органические способности.

В 2 часа пришла машина…

В Пубалте обычный шум аппарата. Звонки, приходы, уходы. Нашел ряд писем от Таирова^[66], телеграмму от Фадеева: «Радостно вспоминаю Ленинград, целую, обнимаю…» и т. д. Мне приятно, что Фадеев, видимо впервые за двенадцать лет нашего знакомства, увидел меня вне литературных шор.

Письмо-вопль от одного писателя: «Не могу работать, тоскую о детях, о жене. Умоляю дать отпуск…» О, эти интеллигенты, «инженеры душ», умелые составители идеологических романов, пьес и пр. Меня давно мутит от этих людей: хлипких, дряблых, подделывающихся и в кино, и в литературе, и в живописи под советский, большевистский героический стиль, не имея на то прав и внутренних волевых данных. Сколько этих интеллигентов «полиняло», залезло в разные провинциальные щели, где и отсиживаются, выжидая.

…С. К. вернулась с форта. Привезла отличные работы. Бодра. Стреляла из нагана — попадания в десятку, семерку.

Доклад в Доме партийного актива. Говорил с большим подъемом, особенно о двух мировых концепциях: об архаическом статическом фашизме (именно статическом — окостенелое рабство, регресс мысли и общественной структуры); о революционном движении России, о путях будущего общества, о технике и интеллектуально-творческих возможностях мира. Дал и все необходимые данные о флоте и об обстановке. Говорил о значении южной битвы и о необходимости абсолютной подготовки Ленинграда к возможной попытке немцев штурмовать город.