Ленинград. Дневники военных лет. Книга 1

К Неве, Фонтанке и к другим каналам свозят грязный снег. Обстрел города — ежедневно. Огневой налет на площадь Урицкого — лежат убитые и раненые у Дворцового моста… В среднем до ста тяжелых снарядов в день — видимо, бьют из района Урицка.

Может быть, думаю я, мы будем весной драться, как осенью, в условиях блокады… Опять бомбежки, простреливаемый, просматриваемый фарватер… Немцы в Петергофе. Ощущение затяжки операций есть… Видимо, сейчас нельзя расходовать лишние силы — они нужны для лета?

Вечером пили чай всей группой. С. К. хозяйничала… Народ сдружился, стало несколько легче: на столе масло, хлеб, консервы… Шутки, остроты.

А зимой было темно, ледовая холодина, голод, и люди были обостренно-нервные. Приходилось примирять их, писать им, наставлять, воздействовать на них.

Устаю я очень… Единственный мой отдых — сон…

20 марта 1942 года.

Солнечно, местами подтаивает… Рукописи…

К четырем часам дня еду с С. К. в Кировский район.

Краткая беседа с председателем райисполкома, секретарем райкома и др. В районе было сто тридцать тысяч человек, осталось после выселений и местной эвакуации до тридцати тысяч. (Зона за мостом перед Кировским заводом почти очищена от населения.) Многие умерли от голода. Сейчас продовольственные нормы поддерживают людей, но еще не восстанавливают полностью. В отдельных бригадах на заводе в строю только 25–30 процентов, остальные больны, истощены. В банях заметно: тела у людей бело-бледные, ребра выступают…

Район готовит к весне двести гектаров огородов. Сто квадратных метров огорода обеспечивают человека на год. Привлекли агрономов, выделяются участки, выдается посевной материал.

Кировский завод выпускает оборонную продукцию и в то же время ремонтирует авиационные моторы, орудия, танки и т. д. В Торговом порту собираются доставать со дна десятилетиями ссыпавшийся в угольной гавани уголь! Будут работать водолазы (по прямой — в трех километрах от немецкого переднего края). Это самая необыкновенная угледобыча в мире.

Ленинградцы упорствуют, работают, борются…

7 часов вечера. Беседа с кинематографистами о фильме «Оборона Ленинграда». Охотно им помогу. Есть около пятнадцати тысяч метров снятой в блокаду хроники.

9 часов вечера. Мое радиовыступление о Семилетней войне.

21 марта 1942 года.

На Неве у ледокола «Волынец» разорвался снаряд, окрасивший лед в розовый цвет. Видимо, химический. Немецкая артиллерия, как нам стало известно, получила химические снаряды.

В 1 час 30 минут командирская учеба — о действиях артиллерии КБФ в 1941 году.

…За время войны с 22 июня по 31 декабря 1941 года КБФ израсходовал сто тринадцать тысяч снарядов, то есть больше, чем весь царский флот за всю империалистическую войну (!)…

22 марта 1942 года.

Воскресенье.

Выспался…

Девять месяцев войны… Весеннее равноденствие. Солнечно, с утра воскресник — расчистка улицы и двора.

Работаю над рукописями: сборник, книга Мирошниченко. Текущие дела…

К обеду сегодня дали стопку водки, суп с сушеным американским (надоевшим) мясом, рис…

В «Красной звезде» от 20 марта говорится о том, что Гитлер шумит о весне, о наступлении, но весной наступать будем мы. Дано жирным шрифтом. Это симптоматично и отвечает моим мыслям о необходимости упреждения гитлеровского весеннего наступления…

Англии и США — хватит уже отсиживаться и выжидать!..

Обстрелы продолжаются. Немцы с нескольких точек открывают шквальный огонь, стремясь, чтобы их не засекли и не подавили. Маскируются умело… Мы усиливаем воздушную фоторазведку и пр. Прежние методические обстрелы (несколько часов подряд) пока не повторяются.

У нас вышел уголь, не топят, холодно.

Вечером все вместе пили чай.

У меня возникают в последнее время темы новелл, рассказов…

…История снайпера… Охота на переднем крае. Немцы тоже охотятся за русскими… Убили одного немца, при нем завещание и прощальное письмо к жене. Раздумье снайпера над телом немца… Письмо не порвал, оставил. «После войны поеду в Германию, сам отдам вдове…»

23 марта 1942 года.

Подготовляю отчетный материал по группе за полгода.

Читал, редактировал сборник погибшего поэта-штурмана А. Лебедева… Это лирика моря, чистая, несколько традиционная, местами несколько старомодная: экзотика океанов, девушки, штормы, корабли, дружба, портовые встречи, символика — и вместе с тем все молодо, мускулисто. Это от нового поколения наших моряков… Местами поэт как бы предчувствует свою гибель на войне, говорит о ней, о гибели, «на ходу» — как о возможном и естественном. Я не был знаком с Лебедевым, но его тоненькую книжечку «Кронштадт» я помню… В стихах его есть культура, они просты, в них здоровье, но в них нет еще познания жизни, ее трагизма, глубины… Это должно было прийти. Война уже создавала в стихах Лебедева некие новые образы, звучания… (Маленькая финская война 1939–1940 годов не породила сдвигов в литературе.)

Смерть оборвала путь поэта… Мне захотелось взять на память два-три стихотворения о боях балтийцев у Муурилы (зимой 1940 года).