Ленинград в борьбе за выживание в блокаде. Книга первая: июнь 1941 – май 1942

Вызовом фашистам стало возобновление занятий в ленинградских школах. В Ленинграде и Кронштадте было открыто 148 школ, в которых с 4 мая стало учиться 63 719 детей[1003]. Информируя о начале занятий, «Ленинградская правда» сообщала, что школьники будут дважды в день получать горячую пищу[1004]. Девятиклассница Лена Мухина расценивала в своем дневнике возобновление занятий как «распоряжение самого нашего дорогого Сталина. Сохранить жизнь оставшимся ленинградским школьникам. Школьники получат хорошее питание»[1005]. Заслуженная учительница РСФСР С. Н. Саговская, преподававшая в то время в 65-й школе Приморского района, вспоминала: «Дети вернулись в школу бесшумно, без обычного детского крика и смеха, без шалостей, так свойственных детскому возрасту. Все их интересы сосредотачивались на мысли о том, чем и скоро ли их покормят. Проходит немало времени, пока школьная жизнь начинает налаживаться. Большая задача стоит перед учителем: переключить, отвлечь интересы детей от вопросов питания, поднять их умственные интересы…»[1006]. По постановлению Исполкома Ленгорсовета в основу работы школы было положено повторение учебной программы. Школы получили противогазы, которые учащиеся были обязаны носить постоянно на случай возможной химической атаки фашистов[1007].

Дети дошкольного возраста по постановлению Исполкома Ленгорсовета в мае 1942 г. были вывезены на дачи, расположенные в ближних пригородах. Инспектор дошкольного сектора Куйбышевского РОНО Е. Л. Щукина не могла не заметить и не отметить впоследствии благотворное влияние этого радостного события для маленьких ленинградцев: «Дети Ленинграда, утомленные событиями жизни, присущими блокированному городу, травмированные тяжелыми переживаниями, ослабевшие после голодной холодной зимы, действительно расцветали от спокойной безмятежной жизни в условиях дачи. Распустившийся за ночь цветок, созревшая на грядке земляника, прыгающая по дорожке лягушка или выпавший из гнезда грачонок – все эти события восхищали ребенка. Он восторженно любовался ими, обращал внимание своих товарищей на эти “чудеса”, радостно кричал от восторга и мало-помалу возвращался в своем моральном и психологическом облике к тому ребенку, которого мы знали до августа 1941 года, которого мы окончательно потеряли зимой 1941 года»[1008].

Знаковым событием в культурной жизни Ленинграда в мае 1942 г. стало возобновление симфонических концертов в Филармонии, открывшейся после проведения первоочередных ремонтно-восстановительных работ. В первых симфонических концертах приняли участие пианист профессор Консерватории А. Д. Каменский, певцы П.З. Андреев, И. А. Нечаев, Н.Л.Вельтер, В. И. Касторский, В. И. Шестакова[1009]. Еще одним важным событием в культурной жизни Ленинграда стала открывшаяся в мае 1942 г. выставка эскизов ленинградских художников, посвященная партизанскому движению в годы Великой Отечественной войны[1010].

«Сейчас в Ленинграде неудобно выступать даже с “Февральским дневником” – уже не та обстановка, – записала в дневнике 27 мая 1942 г. О. Ф. Берггольц. – Еще умирают в домах, где с зимы держится холод и тьма (окна-то забиты), но общий тонус выше, и жажда жизни говорит все громче, нет того чувства всеобщей обреченности, как в феврале»[1011]. 30 мая 1942 г. в Доме Красной Армии состоялось совещание ленинградских писателей. С докладом о работе писателей-фронтовиков выступил H. С. Тихонов. Ответственный секретарь Ленинградского отделения Союза писателей В. В. Кетлинская в своем выступлении говорила о том, что тема блокады Ленинграда стала ведущей в творчестве ленинградских писателей, призывала «рассказать об этому народу просто, без прикрас, без лакировки, ибо в этом и есть героизм»[1012]. Деятельность ленинградских писателей высоко оценил на совещании прилетевший из Москвы первый секретарь правления Союза писателей СССР А. А. Фадеев. О. Ф. Берггольц, размышляя о пережитых ленинградцами страданиях и лишениях, в своем выступлении сказала: «…Мы уже начинаем издали видеть зиму… Многим она рисуется как бесконечная вереница гробов. Гробов было очень много, говоря о Ленинграде, мы не избежим разговора о гробах, но надо помнить, что не гробы одолели, а живые люди, заменяя традиции, меняя их новыми, в Ленинграде победили смерть… Ленинград уже победил… победил как человеческий коллектив»[1013]. Хотя сама О. Ф. Берггольц и была недовольна своим выступлением[1014], в нем чувствовалась скрытая полемика с позицией ленинградского руководства, заявленной при обсуждении фильма «Оборона Ленинграда» в апреле 1942 г. Вместе с тем нельзя не заметить, что основной мотив ее выступления – ленинградцы победили смерть.