Ленинградская бойня. Страшная правда о Блокаде

Поражение на новгородском направлении было обусловлено не столько германским превосходством в силах, сколько дефектами в организации обороны. Пять советских дивизий и одна бригада держали фронт протяженностью в 60 км (согласно довоенным взглядам, стрелковая дивизия могла прочно оборонять полосу шириной 10 км) против семи дивизий противника и это вполне приемлемое соотношение сил для обороняющейся стороны, если бы она умела обороняться или хотя бы окапываться. На деле советские позиции были слабо оборудованы окопами, блиндажами и ходами сообщения. На всю армию имелось 705 стрелковых и 328 пулеметных ячеек. Почти не использовались проволочные и минные заграждения. Возможно, их не хватало, зато ничем нельзя объяснить полное пренебрежение маскировкой и ведением разведки. Отсутствовали отсечные позиции, в системе огня применялись огневые точки исключительно фронтального действия. Противотанковые рвы войсками не оборонялись, и немецкие танки легко их преодолевали (на данном направлении немцы танков практически не имели, но это замечание касается почти всех рвов, которые нарыли для своих защитников «смеющиеся женщины»). Немногочисленные фортификационные сооружения создавались без учета возможности использования огневых средств и взаимодействия родов войск. Впрочем, никакого взаимодействия и не было. Так выглядела главная и единственная полоса обороны. Советские дивизии располагались в два эшелона, однако второй эшелон оборудованных позиций не имел вовсе. А кроме того, командование 48-й армии, в соответствии с директивами Ставки, все предыдущие дни готовилось не к защите выгодного естественного рубежа по рекам Шелонь и Мшага, а к наступательной операции с целью разгрома противника в районе Сольцы, Дно.

В ночь на 19 августа две дивизии 28-го корпуса генерала Викторина, продравшись через леса и топи, достигли станции Оредеж, заходя в тыл Лужской оперативной группе. Разбитые части 237-й стрелковой дивизии в панике бежали, не приняв боя.

Южнее озера Ильмень 10-й армейский корпус генерала Хансена штурмовал Старую Руссу. Бои за город, по свидетельству немецкого историка Пауля Кареля, разгорелись жестокие: «Молодые ленинградские рабочие, никогда прежде не бывавшие на передовой, вместе с обстрелянными солдатами частей советской 11-й армии оказали упорное сопротивление, отражая атаки немцев в рукопашном бою. Каждый метр земли доставался с боем, в ход шло все — ружейные приклады, штыки, лопатки, пистолеты и огнеметы. Врытые в землю советские танки, бьющие продольным огнем пулеметы и снаряды тяжелой артиллерии, в конечном итоге заставили немцев остановиться». Тем не менее через четыре дня части 10-го корпуса город взяли и вышли к реке Ловать, прикрыв тем самым правый фланг группы армий «Север».

В этой обстановке маршал Ворошилов 12 августа осуществил внезапный контрудар под Старой Руссой силами 11-й и прибывшей из резерва 34-й армии генерал-майора K.M. Качанова. Последняя имела в своем составе 245, 254, 257, 262-ю стрелковые, 25-ю и 54-ю кавалерийские дивизии, 264-й и 644-й корпусные артполки, 171-й и 759-й противотанковые артполки, 16-й и 59-й бронепоезда. За счет средств фронта армию еще усилили 181-й стрелковой дивизией, 270-м и 264-м корпусными артиллерийскими полками, дивизионом реактивных установок и отдельным танковым батальоном. Поскольку войскам двух советских армий противостояли только 30, 290 и 126-я пехотные дивизии, наступление на первых порах имело успех. За три дня 34-я армия при поддержке дальней бомбардировочной и фронтовой авиации продвинулась на 60 км и, отжимая 10-й армейский корпус противника к озеру Ильмень, стала угрожать тылу всей немецкой новгородской группировки. Что, впрочем, не помешало дивизиям 1-го армейского корпуса 15 августа занять Новгород, а 20 августа — Чудо-во, перерезав железную дорогу, связывавшую Ленинград с Москвой. Однако под впечатлением ворошиловского удара Гитлер приказал немедленно снять с московского направления и передать группе армий «Север» один моторизованный корпус из состава 3-й танковой группы, чем поверг в глубокую скорбь генерала Гота, считавшего, что «корпус был использован не на том месте, где решался исход операций».