Ленинградская бойня. Страшная правда о Блокаде

«Эскадрилья ночью пересекла линию фронта и ворвалась в тыл противника, где немцы чувствовали себя в безопасности. Вражеские автоколонны шли с горящими фарами. Подожженные немцами деревни ярко пылали, освещая всю местность далеко кругом. Шагающие по дорогам отряды вражеской пехоты были хорошо видны сверху.

Тут наши летчики разгулялись, наши стрелки-радисты понатешились. Уничтожая бомбами танки, машины, батареи, наши самолеты переходили на бреющий полет и поливали мечущиеся полчища врага пулеметными струями. Разгром был полнейший. Враг бежал в разные стороны, оставляя тысячи трупов. А эскадрилья, исчерпав свои боеприпасы, вернулась к себе на аэродром за новым грузом. Этот груз она тоже обрушила на головы врага.

На утро весь личный состав эскадрильи ликовал».

Невозможно представить, что здесь описан рейд на Любань четырех летающих лодок, способных поднять в воздух по шесть 100-кг бомб. Жаль, мало было у Красной Армии такой «грозной» техники.

Удивляет тот факт, что все четыре года войны советские наземные войска проклинали германские «рамы» и «костыли», не дававшие покоя ни на передовой, ни в тылу. И за все это время наши генералы так и не заказали подобные машины советской авиапромышленности. Когда армии понадобился фронтовой бомбардировщик, конструктор Петляков «сконструировал» его за месяц, срисовав закупленные в Рейхе чертежи дальнего истребителя Ме-110. В том же «сейфе» лежала и документация на недоброй памяти двухфюзеляжный ФВ-189, но до нее руки дошли лишь после падения Берлина. До конца войны корректировка артиллерийского огня с воздуха так и осталась для сталинских «соколов» непривычным делом.

В ходе тихвинской операции выяснилось также, что в стрелковых подразделениях, целиком положившихся на «богов войны», которые постоянно жаловались на нехватку боеприпасов, боезапас к ротным и батальонным минометам оставался неиспользованным. Как поясняют наши историки, недооценивали, оказывается, комбаты эффективность минометного огня (хотя о немецких минометах существовало противоположное мнение), а главное, не умели их применять. Пришлось изъять из батальонов минометные роты, из полков минометные батареи, свести их в минометные батальоны и минометные дивизионы и использовать централизованно под руководством более обученных товарищей.

Вскоре, несмотря на очередную директиву Ставки от 24 ноября, приказывавшую развить наметившийся успех и разгромить совместными усилиями «всю вражескую группировку восточнее реки Волхов», и прибытие из Москвы в помощь Мерецкову маршала Кулика, и без того неспешное продвижение советских войск совершенно прекратилось, составив в среднем 5–8 км. Более того, еще 27 ноября генерал Гальдер считал, что наступление группы «Бекман» на Шум развивается достаточно успешно, и лишь 30 ноября в дневнике появилась запись: «Теперь становится все более очевидным, что предпринятое нами наступление на Шум было ошибкой. Главный удар группы Бекмана должен быть направлен на Волховстрой. Отдан соответствующий приказ». Но было поздно. Фронт ненадолго замер в шести километрах к югу, юго-востоку от Волхова и непосредственно у станции Войбокало, а 3 декабря 54-я армия, получив из Ленинграда тяжелые танки КВ, переправленные по льду Ладожского озера, нанесла контрудар по левому флангу группы «Бекман». Войскам ударной группировки, в которую входили 311, 285, 80-я стрелковые дивизии, 6-я бригада морской пехоты и 122-я танковая бригада, ставилась задача выйти в район Кириши и отрезать противнику пути отхода. Немцы отчаянно сопротивлялись, опираясь на систему взводных и ротных опорных пунктов, созданных в деревнях и поселках, на высотах и перекрестках дорог.

5 декабря, перегруппировавшись, сосредоточив главные силы на своем левом фланге и получив пополнение людьми и боеприпасами, продолжила наступление армия Мерецкова. Советские войска продвигались очень медленно. Перелом наступил только 7 декабря, когда левофланговые соединения 4-й армии прорвали оборону противника западнее Тихвина и, выйдя к Ситомле, создали угрозу перехвата единственной коммуникации его тихвинской группировки. Он совпал с переходом Красной Армии в контрнаступление под Москвой. 191-я и 65-я стрелковые дивизии вплотную подошли к Тихвину, огневые позиции заняли 200 орудий и два дивизиона гвардейских минометов. «Противник производит массированные артиллерийские налеты на город, — отметил генерал Гальдер. — Наши войска физически переутомлены. Это состояние усугубляг ют морозы, достигающие 30–35 градусов. Из пяти наших танков только один может вести огонь». В 8-й танковой дивизии наличествовало 28 офицеров, 146 унтер-офицеров, 750 солдат.

8 декабря германское командование приняло решение об эвакуации Тихвина и отводе своих войск на расстояние, «с которого можно воздействовать артиллерийским огнем по городу». 9 декабря, после жестокого ночного штурма, советские войска вошли в Тихвин.