Ленинградская зима. Советская контрразведка в блокадном Ленинграде

– Прекрасно… – Канарис снова мягко вышагивал по ковровой дорожке, вдоль стены. – Значит, вы понимаете, что означает для Германии не взять Ленинград. Не взять?! – вдруг громко спросил он и остановился. Высоко подняв голову и грозя пальцем, он повторил: – Не взять! Не!.. – И после выразительной паузы спросил: – Вы не хотели бы изменить вывод в своем меморандуме?

– Нет, – встал и вытянулся Аксель.

– Даже если бы вы знали, что на основании вашего вывода может быть отменен наш удар по Ленинграду?

– Ленинград будет взят общими усилиями – армия и мы. Как в Мадриде.

– На что же вы надеетесь? – спросил Канарис, шагая вдоль стены.

– На пророческое указание фюрера, однажды легкомысленно подвергнутое мною сомнению, – ответил Аксель, провожая взглядом шефа.

Канарис остановился и непонимающе, выжидательно смотрел на него.

– Государство в час больших потрясений слепнет и глохнет. Помните, как в Испании я попытался противопоставить этому опасность риска, а вы посоветовали мне поверить фюреру?

– Да, да, именно это… – словно про себя сказал Канарис. Он повернулся к стене и отдернул занавес. Взяв указку, адмирал издали нацелился на пятно, где крупными буквами было написано: «Петербург».

– Учитывая особенность города, – говорил Канарис тоном лектора, – все будут решать быстрота и смелость действий, начатых в точно избранный момент… в точно избранный момент, – повторил Канарис. И продолжал: – Группа «Север» будет наступать на город всей своей мощью. Ей будет придана часть войск группы «Центр». Накануне вашего дня город будет подвергнут тотальной обработке артиллерией и с воздуха. На плечах паники вы поднимете свои силы и добьете то, что еще будет сопротивляться в самом городе. Повторяю: темп, смелость и точно выбранный час.

– Я готов выполнить это задание, – сказал Аксель твердо, без всякого пафоса.

– Вот вы и дождались своего дела, – сказал адмирал и, подойдя ближе, пожал локоть Акселя. – Немедленно свяжитесь с офицерами первого и второго отделов, они в разное время занимались Ленинградом. Все, что у них найдется полезного для себя, забирайте.

– Мы будем действовать параллельно? – спросил Аксель.

– Их дело – каждодневная разведка и диверсии в советском тылу непосредственно для фронта, и это, так сказать, фон для вашей деятельности. Их силы для вас непригодны, агентура у вас должна быть своя, особо надежная и умелая.

– Меня тревожат сроки, вот-вот падет Новгород, – сказал Аксель.

– Он должен был пасть двенадцать дней назад, – ответил Канарис и закончил: – Действуем по нашему старому принципу – неторопливая быстрота. Но надо сделать все, чтобы вы вовремя заняли исходную позицию в городе.

Канарис уже пошел к столу и вдруг повернул обратно:

– Да, совсем забыл: должен поздравить вас с получением звания полковника. Очень рад за вас… – Он не подошел, однако, чтобы пожать руку Акселю, а только приветственно взмахнул рукой. Впрочем, в абвере все знали, что Канарис званиям не придает особого значения…

Глава третья

15 августа 1941 года немцы заняли Новгород.

Над городом клубился черный дым. Он медленно таял в ясном голубом небе. Еще слышалась стрельба на восточной окраине города. На базарную площадь только что согнали пленных, взятых в бою за город. Над старинными церквами, пронизывая дым, с тревожным криком летали тучи галок. Улицы, по которым несколько минут назад пронеслись серо-зеленые автомобили и гремучие мотоциклы, точно вымерли – ни единой живой души, куда ни посмотри.

Командующему группой армий «Север» генерал-фельдмаршалу фон Леебу не терпелось посмотреть на первый взятый им большой русский город.

Фельдмаршал ехал в огромном открытом «Майбахе» с далеко выдвинутым вперед мощным мотором и скошенным задом. Когда автомобиль передними скатами начинал осторожно сползать в дорожную яму, тяжелое тело фельдмаршала тоже сползало с кожаного сиденья, и тогда он сердито подбирал ноги и снова садился очень прямо, высоко держа массивную голову.

Фельдмаршал настороженно, с каким-то жгучим интересом смотрел на деревянные дома, которые казались ему бедными и некрасивыми. На длинные дощатые заборы. На незнакомые цветы, глядевшие из маленьких окон. На визгливо лаявшего щенка, бежавшего за машинами. На голубей, сидевших на коньке крыши.

«И это Россия?» – спрашивал себя фельдмаршал…

Рядом с фельдмаршалом, почтительно от него отодвинувшись, сидел моложавый полковник с красивым смуглым лицом. В окружении фельдмаршала шутили, что фельдмаршал приблизил Кристмана за редкую мужскую красоту, а всерьез говорили, что нет ничего страшнее хитрого адъютанта у злого генерала. Кто знает, может быть, фельдмаршал, чье массивное, обвисшее лицо было очень некрасивым, только для того и держал при себе этого полковника, чтобы постоянно напоминать всем, как дешево стоит по большому военному счету мужская красота…