Ленинградская зима

Операции, подобные этим, начинаются издалека и, как правило, развертываются медленно. Ну, Потапов мерз в чужой квартире. Гладышев ходил за Маклецовым, потом за Чепцовым – ничего увлекательного. Грушко возится с Гориным, допрашивает его который день подряд с утра до вечера, пытаясь заставить его говорить правду. Прокопенко и его сотрудники ходят за теми, кто вызвал подозрение. Нередко бывает, что ходят зря. Что тут героического? Начальник управления и его замы читают протоколы допросов, сотни страниц в сутки, присутствуют на допросах, допрашивают сами, проводят совещания, выслушивают доклады о ходе операций, их десятки, таких операций, и одну надо ускорить, а другую прикрыть, как бесцельную, выезжают на фронт, сами докладывают о своих делах в Смольном, там их то ругают, то поддерживают. И так день за днем: повседневная кропотливая работа.

В самой тихой, в самой медленной операции все же однажды наступает момент, когда события точно срываются с места и счет времени ведется на минуты. В нашей истории такой момент наступил, когда Гладышев назвал Прокопенко адрес на Васильевском острове.

Не прошло и часа, как дом пятьдесят четыре на 9-й линии был заблокирован оперативной бригадой под руководством Прокопенко…

Радист Палчинский сразу же выдал Кумлева и сказал, что он должен прийти сюда утром. Но адрес Кумлева на Чугунной улице он на первом допросе не выдал.

Кумлева решили брать утром, когда он придет за ответом на свою радиограмму в Центр.

Прокопенко помчался в госпиталь, узнать, что с Гладышевым. Огромный госпиталь переполнен. Дмитрий лежал в коридоре среди других. Непрерывно слышались крики и стоны раненых. Дмитрий понимал, что ноги отморожены. В детстве это было один раз, когда он с ребятами был в лыжном походе. Ну, мама оттерла снегом, и делу конец. Но сейчас что-то совсем не похоже, ничего не болит, он просто не чувствует своих ног. Только что его осматривали снова. Несколько человек в белых халатах спорили, кричали даже, но Дмитрий не понял о чем. Он задремал и проснулся от голоса Прокопенко:

– Как дела?

Лицо Прокопенко было близко-близко.

– Одного там, на Васильевском, уже взяли, к утру возьмем главного. Так что ты не волнуйся, все идет как надо. Ты молодец! И тебя мы тут в обиду не дадим.

Прокопенко пропал.

По коридору шел высокий седой мужчина в развевающемся белом халате, и за ним – группа врачей. Седая женщина в белой шапочке говорила ему что-то на ходу. Высокий человек остановился, откинул одеяло и наклонился над ногами Дмитрия.

– Почему о нем не доложили раньше? – спросил он, с трудом выпрямляясь и держась за поясницу.

– Я думала… мы советовались… – начала седая женщина.

– Меня не интересует, что вы думали, с кем советовались! В операционную!

Дмитрия переложили на каталку и повезли. На повороте из-за угла вышел Прокопенко.

– Ребята, стойте минуточку, – сказал он санитарам. – Дмитрий, ты меня слышишь?

Дмитрий кивнул, изо всех сил удерживая слезы, опять прихлынувшие к глазам и горлу.

– Еду брать главного. Понял? Возьмем. Это твоя заслуга, Дмитрий. Только твоя! Понял? И все будет хорошо. Не волнуйся. Пойдешь на курсы, станешь следователем, а не захочешь, вернешься к своей любимой истории. Все ребята тебе привет передают. Мы приедем…

Пока Прокопенко был в госпитале, в засаду на 9-ю линию приехали Грушко и лейтенант Марков. Они заняли свое место в подъезде последнего дома на 9-й линии.

Мороз к ночи еще сильнее.

Примчался Прокопенко:

– Как дела?

– Все спокойно. Ждем… – ответил Грушко. – Холод собачий!

– Собачий? Скажешь тоже, – высоким, звонким голосом сказал Прокопенко – он говорил таким голосом, когда был очень взволнован или сердился. – Сейчас моему парню в госпитале ноги отнимают. Он, можно сказать, решил операцию – эту явку накрыл. Черт! Надо же, чтобы так повезло и так не повезло! Парень-то золото. Ну, что ты сделаешь?.. – Прокопенко тяжело вздохнул. – Приду к нему утром, что я ему скажу? Он всего три дня назад отца свез… Начальство говорит – боевой орден дадим. Что же мне ему говорить? Про орден? Да?

Грушко молча ходил по лестничной площадке.

– Как его фамилия? – спросил Марков.

– Гладышев. Дмитрий Гладышев.

– А-а-а-а, белобрысенький такой, в партию его недавно принимали?

– Да, да. Кажется, светает – полное внимание…

Кумлев показался на другом конце 9-й линии в восемь сорок две. И тотчас навстречу ему пошел майор Грушко.

Они встретились как раз против ворот, около дома радиста. В это же мгновение из ворот вышли Потапов и Самарин.

Операция завершилась…

Глава тридцать вторая

Фронт вокруг Ленинграда был неподвижен, но круглосуточный бой за город продолжался. Пружина обороны города была сжата до предела. В одном месте – около завода пишущих машин – фронтом стала ленинградская улица. Осенью, когда сюда прорвались вражеские войска, в главной гитлеровской газете «Фелькишер беобахтер» был напечатан снимок этого места с подписью: «Наши героические солдаты взяли Ленинград за горло».