Читаем Ленинградский дневник (сборник) полностью

Ленинградский дневник (сборник)

2

Я тайно и горько ревную,угрюмую думу тая:тебе бы, наверно, иную –светлей и отрадней, чем я…За мною такие утратыи столько любимых могил!Пред ними я так виновата,что если б ты знал – не простил.Я стала так редко смеяться,так злобно порою шутить,что люди со мною боятсяо счастье своем говорить.Недаром во время беседы,смолкая, глаза отвожу,как будто по тайному следудалеко одна ухожу.Туда, где ни мрака, ни света –сырая рассветная дрожь…И ты окликаешь: «Ну, где ты?»О, знал бы, откуда зовешь!Еще ты не знаешь, что будуттакие минуты, когдатебе не откликнусь оттуда,назад не вернусь никогда.Я тайно и горько ревную,но ты погоди – не покинь.Тебе бы меня, но иную,не знавшую этих пустынь:до этого смертного лета,когда повстречалися мы,до горестной славы, до этойполсердца отнявшей зимы.Подумать – и точно осколок,горя́, шевельнется в груди…Я стану простой и веселой –тверди ж мне, что любишь, тверди!

1947

3

Ни до серебряной и ни до золотой,всем ясно, я не доживу с тобой.Зато у нас железная была –по кромке смерти на войне прошла.Всем золотым ее не уступлю:всё так же, как в железную, люблю…

1949

Феодосия

Юрию Герману

Когда я в мертвом городе искалату улицу, где были мы с тобой,когда нашла – и всё же не узнала………………………………………………..А сизый прах и ржавчина вокзала!…Но был когда-то синий-синий день,и душно пахло нефтью, и дрожаласедых акаций вычурная тень…От шпал струился зной – стеклянный,зримый, –дышало море близкое, а друг,уже чужой, но всё еще любимый,не выпускал моих холодных рук.Я знала: всё. Уже ни слов, ни споров,ни милых встреч…И всё же будет год:один из нас приедет в этот городи всё, что было, вновь переживет.Обдаст лицо блаженный воздух юга,подкатит к горлу незабытый зной,на берегу проступит облик друга –неистребимой радости земной.О, если б кто-то, вставший с нами рядом,шепнул, какие движутся года!Ведь лишь теперь, на эти камни глядя,я поняла, что значит – «никогда»,что прошлого – и то на свете нет,что нет твоих свидетелей отныне,что к самому себе потерян следдля всех, прошедших зоною пустыни…

Феодосия

1935, 1947