Ленинградский панк

Такой вот абсурд средь бела дня. Мы серьезный договор подписываем, понимаешь ли, а Рики пофиг. Ему приспичило подраться. С трудом главе компании удалось перевести его внимание на какую-то менее кровожадную тему. Сдал Рики, постарел, раньше такое точно бы не проканало, быть бы мне биту. Пока Рикошета отвлекали от меня всей фирмой, я схватил договор на выпуск сольника Горшка и спешно ретировался в город Питер.

Запись альбома происходила весело и с большим энтузиазмом. Мишка вольно переделывал тексты песен «Подряда», иногда вставляя более понятные ему слова, но в результате все получилось отлично. Его реально перло на записи без всякой химоты и алкоголя. И он очень хотел поделиться энергией, которая его распирала. Однажды прямо на студии Горшок набросился на меня и стал со мной бороться. Без всякого повода. Просто захотелось человеку побороться. Прямо как Рикошету в Москве. Видимо, мое массивное тело вызывало у многих стойкое желание навалять ему во что бы то ни стало. Но в случае с Мишкой я с удовольствием принял участие в этой возне нанайских мальчиков, вспомнив сопливое детство. Мишка, в отличие от Рики, был совсем не злым, он просто искал выход своей неуемной энергии и цели убить меня не преследовал, просто делился избытком чувств. Если бы он и задушил меня тогда, то не со зла, а так, по доброте душевной. Он был одновременно совершенно диким и милым, как какой-нибудь нарисованный мультипликационный ягуар. В другой раз, например, когда мы вместе уходили со студии, Горшок бросился на капот отъезжающей машины звукорежиссера Коли Алмаева. Просто так, по приколу. Ему показалось, что так будет весело, и когда Коля включил мотор, к нему на капот плюхнулось крупное мишкино тело и проехало по лобовухе сплюснутой перекошенной мордой, якобы царапая стекло когтями. После чего довольный собой панк-рокер отскочил от машины и, счастливо улыбаясь, душевно помахал нам своей лапищей на прощанье.

Вот так был записан альбом «Я алкоголик, я анархист» (название вырвано из песни «Милое дело» Юрки Соболева). Многие до сих пор неправильно считают, что он называется «Я алкоголик-анархист». Это все из-за оформления обложки альбома, которое я придумал делать из Мишкиных татуировок. Там действительно одно большое «Я» на два слова. Извиняюсь. Но это мелочи. Главное, что этот альбом убил всех возможных зайцев: обеспечил жильем неприкаянного панка, Мишка наконец-то спел настоящий олдовый панк-рок, среди которого затесались две моих песни, про «Бригадный Подряд» узнало много новых слушателей. И все вроде бы были счастливы. Правда, недолго. Жилье панку впрок не пошло. Бомжу Коле на деньги с альбома купили комнату в огромной коммуналке на Петроградке. По иронии судьбы прямо под этой коммуналкой располагалась шикарная квартира тогдашнего председателя петербургского ЗАКСа господина Тюльпанова, тоже большого не-дурака выпить и попеть. Можно было проковырять к нему дырку и попробовать подружиться с челом из параллельной вселенной. Но спеть дуэтом Тюльпанову с Колей не пришлось. Панк Михайлов, героически не пивший какое-то время, пал жертвой неизвестных фанатов, которые по доброте душевной и простоте, которая хуже воровства, упорно таскали ему бухло, пока однажды он просто не захлебнулся ночью собственной рвотой. А совсем не панк Тюльпанов через какое-то время неудачно ударился головой, поскользнувшись в вип-бане. Такая вот нелепая смерть. Были они с Колей одногодками. И, кстати, любитель петь Тюльпанов однажды исполнял на Дворцовой площади песню, специально написанную для него ленинградским панком-анархистом Федей Бегемотом Лавровым. Тем самым Бегемотом, что продюсировал первый альбом «Бригадного Подряда». Было это Девятого мая и пел ее Тюльпанов ветеранам. Песня, естественно, была про Победу. Хорошая песня. Как такое могло случиться? Даже не спрашивайте. Вот такие странные и алогичные бывают сближения и совпадения в городе Питере.