Ленинградский стратилат (СИ)

К середине восьмидесятых вступление в комсомол по большей части стало уже формальностью. Но все же считалось, что без членства в этой организации будет сложнее поступить в институт, да и вообще не стоит отбиваться от коллектива. Принимали в комсомол не скопом, как в пионеры и октябрята, а индивидуально. Сначала надо было получить рекомендации, потом одобрение от комсомольской организации школы. Потенциальные комсомольцы должны были продемонстрировать знание устава ВЛКСМ и ответить на несколько стандартных вопросов. Например, что такое демократический централизм (если коротко, то это сочетание демократических принципов и централизованного руководства). Потом обычно следовало собеседование в местном райкоме комсомола — и вот уже можно было получить комсомольский билет и значок. В конце восьмидесятых старшеклассники уже смекнули, что особой пользы от комсомола не предвидится, и не торопились в него вступать. Официально комсомольская организация самораспустилась в 1991-м, но в сущности она тихо скончалась еще раньше.

Глава 12

Пересказ дурацкой (а может, не такой уж дурацкой) истории продолжался:

— Раз эти лохи бросают все без охраны — то сами виноваты. Верно? Так что мы залезли внутрь. Ну и погуляли там. У нас с собой было и плюс ещё в сейфе коньяк нашли. Ключ в столе лежал. В кабинете секретаря райкома. Там стол для заседаний такой огромный, полированный… На этом столе мы и развлекались. Нас пятеро было — три парня, две девчонки.

— Всю ночь?

— Не всю, наверное. Я дальше детали не так уж четко… Помню, ржали, когда документы читали вслух, папки в коридоре разбрасывали. Когда я всех по домам развез, еще темно было. А потом сотрудники пришли на работу, и началось в райкоме утро… Мы специально не старались, но погром получился нехилый, я думаю. Скандалище… Мой друг еще и знамя из кабинета секретаря зачем-то стырил.

— Вас вычислили?

— Ага. Я думал, отец меня убьет. Это же такое пятно на карьере: сын устроил погром в райкоме. Но потом как-то замяли дело. Нас даже из комсомола не исключили. У одного парня отец дипломат, у другого — директор крупного комбината. У девчонок родители партийные боссы, у меня отец тоже. Знамя вернули, оно на даче у моего друга валялось, на чердаке. Документы райкомовские восстановили, наверное, как-то. Им ведь главное — очки втереть, что у нас все хорошо и замечательно. Сплошная показуха. Ненавижу! Когда в том райкоме меня в комсомол принимали — с нами один заслуженный перец собеседование проводил. О том, как молодежь должна заветы дедов выполнять, моральный облик и все такое… Это наш сосед был, он всю жизнь на две семьи живёт. С женой в партийный санаторий, с любовницей — на Кавказ… Да там все такие, корчат из себя святых, а сами… Папаша такой же… В общем, обломался мой МГИМО, отец меня сослал в Ленинград с глаз долой. Ну, и денег теперь даёт в обрез. Да хрен с ним, обойдусь. Сам зарабатываю.

— На кассетах?

— Не только. Знаешь, скоро все изменится. Закон об индивидуальной трудовой уже есть. Когда институт закончим, можно будет свое предприятие открыть. К тому времени крупные частные фирмы появятся. Или даже раньше...

Такое радужное будущее не казалось мне реальным.

— Уверен? По-моему, это очень мелко пока. Типа надомников...

— Нет, я тебе говорю: все изменится через несколько лет. Пойдешь в мою фирму работать? Можно будет видеосалон открыть, аудио и видеозапись, прокат кассет, музыкальные подборки составлять. Или ещё что-нибудь придумать… — тут вдруг Влад замолчал и после короткой паузы добавил упавшим голосом: — Блин, я же забыл, что вампир теперь. Изгой какой-то. Всю жизнь прятаться от людей придется. Какие уж тут планы…

*****

Воскресенье началось довольно уныло. Погода испортилась, за окном медленно плыли серые облака. Игорь до сих пор не объявился. На звонок в коммуналке ответил сам дядя Паша. Он Игоря не видел, но слышал, как тот отпирал свою комнату поздно вечером и ушел рано утром. В квартире родителей Ксюши сначала не брали трубку, а после моего очередного звонка трубку всё-таки сняли и тут же нажали на отбой.