Ленинградское время, или Исчезающий город

Тут каждый выбирал свой путь. От простонародного сидения в скверике до застолий в правительственных кабинетах. В моем кругу стало модным ходить на дискотеку. Не пугайтесь – речь не идет о простоватых танцах под магнитофон. В городе стал давать программы Михаил Курдюков, приличный барабанщик, переигравший со многими, ставшими позднее знаменитыми. Назывался он «Диск-жокей Майкл. Студия намба-уан». Он умело микшировал классную западную музыку. Главным его хитом стала песня Йоко Оно «Прогулка по тонкому льду». Вдова Джона пользовалась уважением, да и песня у Йоко получилась. В темноте вспыхивал белый свет. И мы улетали. Курдюков договаривался с небольшими залами в торговых центрах новостроек. Дело у него получалось прибыльное. Как-то после ночного бдения в «Студии намба уан» меня позвали на другую окраину города. Где-то в районе Ленинского проспекта группа «Аквариум» отмечала свое десятилетие. Боб и сотоварищи уже вовсю записывался у Андрея Тропиллы, и скоро «Аквариум» зазвучит на всю державу. Я с больной головой притащился к небольшому зданию. Все мои приятели как-то прошли, а я остался невпущенным. И тут Борис выходит на улицу с сигаретой. Вход на концерт стоил три рубля. А у меня в кармане оставался всего один рубль. Я поприветствовал БГ и попросил провести за рубль. И Боб меня провел.

Тем временем я, вкалывая оператором газовой котельной, продолжал внедряться в среду литературных сверстников. Всевозможная творческая жизнь кипела. Комсомольские кураторы так называемых молодых придумали новую забаву – стали проводить банкеты-семинары, куда приглашали представителей всех и всяческих муз. В дубовом зале дворца Дома архитекторов на Большой Морской собрались литераторы, художники, музыканты и все остальные. За роскошным гигантским столом для затравки произнесли речи общего содержания, затем началась еда и выпивка. Со многими я там подружился. В конце заседания с поеданием и выпиванием ко мне с улыбкой подошел один из комсомольцев и протянул конверт. Только дома я заглянул внутрь. Там оказался своего рода диафильм. Я посмотрел на свет и увидел сюжеты из закулисной жизни рок-группы «Санкт-Петербург». Вот мы в футболках с двуглавыми орлами, вот выпиваем, вот еще люди из нашего окружения. Съемка велась на концерте, сыгранном группой как раз в Доме архитекторов несколько лет назад. Что ж, в тайне сохранить сомнительное прошлое не удалось!

Со спокойной совестью я занялся семинаром в Ленинградском рок-клубе.

На общем собрании торжественно объявили о начале работы семинара, и в ближайший понедельник в скромной комнате меня поджидало человек тридцать. Предстоящее волновало. Я прихватил гитару и побрякал семинаристам перед разговором, как бы давая понять, что я свой. Свой не свой, но работа началась.

Сперва я пытался вести разговор в торжественно-академическом стиле и несколько распугал молодежь амфибрахиями и контррэже. Работать приходилось в потемках, методом тыка. Так, тыкаясь, я набрел на «Поэтику» Аристотеля и стал плясать от нее как от печки. Получилось ненавязчиво и весело. Рокеры приносили сочиненные тексты, распевали под гитару, а мне приходилось каждый раз устраивать представление, дабы, ругая услышанное, не тревожить революционных рок-н-ролльных чувств и не заслужить обвинений в конформизме. За достижение почитаю разоблачение плагиата в творчестве одного семинариста. Подправленный до народного ума текст Николая Гумилева выдавал за свой.

Руководство Дома народного творчества посчитало, что условия договора я выполнил, и со следующей осени семинар продолжился.

Ленинградский рок-клуб

Я стою на распутье, словно конный воин с известной картины Васнецова. Как мне продолжить? Можно идти по хронологии – год за годом избывать ленинградское время советской жизни. Можно вырабатывать тему по жанрам бытия: рок-клуб, литературный Ленинград, работа в котельной. Но мне кажется, что более удобно произвольно двигаться по временной шкале. Вот я что-то вспомнил из 70-х годов, а вот перепрыгнул в наши дни…

Хождение на субботние клубные концерты стало привычкой. Года до 84-го концерты там проходили без особого ажиотажа. Хотя ощущение того, что назревает нечто особенное, было. Рок-музыка – это своеобразный городской фольклор. А русская рок-музыка – это вовсе не музыка, а литература. За те десятилетия, что на русской земле ее играют, не было сыграно ни единой оригинальной ноты. Так или иначе – это все кальки западных стилей, которые сюда проникали и проникают. Но соединение их музыки с нашим домотканым смыслом, со своей поэзией, литературой сделало русскую музыку таким значимым для культуры и истории явлением. И тут Ленинград занимает особое место.