Ленивое мужество

Только вот подвыпившие старушки с замаслившимися глазами намекали, что в местных бочках дегтя меду будет маловато. Соседка, умудрившаяся окосеть за полчаса, нагло полезла мне в ширинку проверять состоятельность и комплектацию, за что получила по рукам от Кокоро, заявившей, что она сама потом всё проверит и оценит. Даже зелья приготовила, но они (еще одно поглаживание себя любимой и стеклянный взгляд, явно рассматривающий характеристики) — не пригодятся.

Ну, как минимум этот ад начнется с неплохой прелюдии.

— СУП ГОТОВ! — громогласно прокричали от помостков, размахивая поварешками.

— Наливайте! — встав, верховная широким жестом дала сигнал, а затем, наморщив лоб, вспомнив, спохватилась, — Тем, кому младше 16-ти — супу не наливать!

Где бы я еще увидел зрелище, демонстрирующее угнетенно бурчащих малолеток, расползающихся по всей деревне? Ни одна из уходящих с площади девчонок меньше двух бутылок с собой не тащила.

Настало время супа. Верховная встала, немного покачиваясь, но с непропитым опытом принялась ездить по мозгам и ушам населения. Она громким, четким и уверенным голосом прошлась по успехам деревни, мягко упомянула несколько залётов (типа как у разведчиц, прошляпивших меня), грозно пообещала, что вскоре все станет еще лучше, ширше и толще, а затем, улыбаясь как торговец подержанными автомобилями, благословила все женское общество на еду насущную.

Сам ведьминский суп был на вид и запах настолько вкусным, что если бы я мог, то порадовался своей полной безвольности. Похож он был на фиолетовый борщ, щедро сдобренный зеленью и мясом так, что воткнутая ложка бы точно осталась стоять, будь у народа тарелки чуть поглубже. На вкус он, видимо, тоже был чертовски хорош, если судить по характерным стонам и причмокиваниям, разнесшимся вокруг дуба. Ведьмы, аккуратно пробующие, быстро превращались в ведьм, со смаком поглощающих.

Кушали дружно, с удовольствием, активно работая ложками и посапывая. Я сидел неподвижно и расслабленно, чуть сгорбившись и время от времени моргая. Внутри же… меланхолично планировал будущую жизнь. Если ничего не сработает, то у меня все равно будет счастливая спокойная жизнь, сытая и комфортная. Ну а старушки… во-первых, их тут не так уж и много. Во-вторых — будут разнообразием, пусть и не очень приятным. Если кушать только пирожные, то можно не только потерять к ним вкус, но и заработать диабет. Человеку нужно в меру страдать, чтобы в меру наслаждаться…

Мои философские мысли были прерваны надвигающейся тишиной. Звуки стучащих о дно тарелок ложек и невнятных переговоров постепенно стихали, пока не стало совсем тихо. Лишь шуршание листьев Дуба, да шелест прикрепленных к нему гирлянд. А затем кто-то икнул. Раз, два, три, потом десять…

— Маччи…, - на плечо обрушилась тяжесть женской груди и тела, а две руки крепко меня обняли. Два прекрасных зеленых глаза, полных чистой обиды, грусти и тоски, уставили на меня с очень близкого расстояния. Кокоро вздохнула со всхлипом, пустила слезу, а затем слегка гнусавым голосом возопила мне в лицо, — Ну почему меня не любят?!!!

Глава 19

Можно было сказать, что вокруг воцарился дурдом, но я парень бывалый, всякое видел, поэтому мог с уверенностью сказать — сумасшедшим домом даже и не пахло. Я там бывал. У нарколога справку получал на права. Вечеринка исекайных ведьм, составлявшая ранее лишь легкие возлияния и пожирание супа, переросла в то, что можно назвать нормальным корпоративом большой компании феминисток в сельской местности.

Кто-то заливисто смеялся у меня за спиной смехом счастливого и всем довольного ребенка. Сидящая напротив меня бабка сосредоточенно лизала свою руку, а затем гладила ей себя по голове с блаженной улыбкой. Слева пели что-то, с большой натяжкой претендующее на немецкий гимн, не попадая в ноту, но с тянущей пронзительной тоской. Две ведьмочки помоложе, лет по тридцать, попавшиеся мне на глаза, устроили кувырки наперегонки, сверкая ляжками из-под мантий и азартно похрюкивая на переворотах. Про висящую у меня на шее верховную, заливающую слезами рубашку, можно было просто промолчать.

Ах, да. Посреди всего творящегося вокруг безумия сидел безучастный я, не способный без команды даже почесаться. Та, что могла команду дать, размазывала сопли об мою грудь и плечо, невнятно жалуясь на недостаток любви от окружающих.

— Я для них… всё! — с надрывом гундосила Кокоро, делая своим бюстом моей руке горячо, — А они… ничего не хотят! Только мужчин! И… и… по любви! Дуры! А здесь никто из мужчин жить не хоооочет! Бояяяятся! Эти ду… дуры друг у друга пере… манивают, а потом мужиков проклинаааааают!

Мне внезапно пришла в голову мысль, что Датарис бы местный коллектив был по душе. А что, тоже ждули — сидят, держатся за магическое место, задницами перед гостями крутят, а потом этих же гостей и проклинают, когда те на чужую задницу поведутся. Вполне лог… нет, не логично. Характерно. Для местного населения. Как у них тут еще лесбийская любовь не процветает…