Ленка и мертвецы

— Ох, Макарушка, — заплакала баба Валя, — за что же это все на нас с тобой свалилося?

Макар взял жену за руку, посадил рядом с собой на лавку и обнял за плечи.

— Права эта ведьма. Не нам с тобой это свалилось, а мне. И грех есть у меня, за который расплачиваюсь.

— Да какой грех? Какой грех? Что ты городишь?

— Тише, баба моя, тише. Молчи, пока рассказываю.

И дед Макар начал каяться.

Почти двадцать лет назад, когда были они с Валей еще молодые, лет по сорок с гаком, случилась у бабы Вали незапланированная беременность. Она уже и не ждала. Сын взрослый, в институте учится, а тут на тебе — задержка с «красными делами» приключилась.

Валя уже решила, что это климакс, пошла к врачу. А тот ей и сообщил радостную новость, что будет у них еще один ребеночек.

Новость эта Макара с Валей не обрадовала. Они считали себя старыми для детей, да и с деньгами было не очень — все отдавали сыну на учебу. Ну куда им еще младенца? Скоро уж внуки пойдут, а тут… «Позор на всю деревню!» — говорила Валентина. И все же записаться на аборт рука у нее не поднялась.

Доносила беременность до третьего месяца легко и просто, словно ее и не было. А потом ей назначили стандартное обследование, которое показало: ждут они девочку, и велика вероятность, что родится она с большими проблемами со здоровьем. А еще вероятнее — будет дауном. Как объяснил врач, так бывает, если оба родителя уже немолоды — «генетический сбой».

Эта новость подкосила Валентину. Она рыдала целыми днями, не в силах принять диагноз. Начала стесняться своего растущего живота, совсем перестала выходить из дома.

«Она хоть и больная, а живая! Не могу я взять грех на душу, не могу убить ее. А как жить дальше, не понимаю», — плакала Валя, говоря о дочери.

Макар молчал. Он смотрел, как растет в жене смертная черная тоска, как вынимает из нее все соки. Как Валя перестала есть, как редко встает с постели, как жадно целует сына в лоб, словно прощается.

«Утоплюсь», — сказала как-то Валентина, отказавшись от каши, которую он сварил для нее собственноручно.

Макар ударил по столу кулаком так, что Валя вздрогнула. Потом оделся и вышел на улицу.

Куда он ходил и где был, Валя до сегодняшнего вечера не знала. А теперь дед Макар признался, что в тот день он пошел к матери Насти Строгановой. Дарья была в расцвете лет и сил. Дала ему какой-то отвар и велела по чуть-чуть подливать жене в чай. Что он потом и делал три дня подряд. И Валентина пила, не догадываясь, что любимый решил избавить ее от мучений.

На четвертый день у Вали началось кровотечение. Ее забрали на скорой, и появилась на свет мертвая девочка. Как сказали эскулапы, совершенно здоровая и совсем не даун. Но по неизвестной причине материнское тело ее отвергло.

Трупик муж с женой забрали домой и самовольно похоронили в безымянной могилке на кладбище. О своем горе никому не рассказывали.

Когда дед Макар закончил свою историю, рыдали все — и баба Валя, и Ленка, и Володя украдкой смахивал подкатившую слезу.

Старики обнялись. Макар повторял, уткнувшись ей в плечо:

— Прости меня, прости дурака!

А баба Валя шептала мужу ласковые слова:

— Ты не виноват, мой хороший, не виноват! Это я тебя заставила. Я же счастлива была, когда меня в больницу с кровотечением увозили.

— Господи! А и правда легче, — вздохнул полной грудью дед Макар. — Покаялся тебе и хоть дышать могу.

Ленка улыбнулась. Ей тоже захотелось обнять деда Макара, и она не стала себя сдерживать. Присоединился к ним и Володя.

И тут тело деда дернулось, и всех, кто держал его в объятиях, в этот момент обдало жаром.

Баба Валя и Володя ничего не заметили, а Ленка увидела, как вылетела из старика душа погибшей Наташи. Видно, покаяние сделало свое дело, больше мертвой девушке не было места в теле Макара.

Наташа заметалась по палисаднику, и тут на крыльце показалась Настя. Она держала в руке старое зеркало, которое Лена уже видела у Аглаи Собакиной. Этой вещицей она, словно сачком, поймала душу Наташи Кошкиной. И та исчезла за мутным стеклом.

История 11. Белый шум

Николай Степанович привел Ленку на Цветочную улицу к милому голубому домику. С деревянного фасада смотрели на гостей светлые чистые окна в ажурных белых наличниках. На подоконниках зеленела герань. По штакетнику выхаживал, дрожа усами, серый кот.

— Вот, Лен, Потаповы сюда недавно вселились. Не маргиналы, не люмпены. Нормальные, короче. Но, дело такое… — участковый замялся. Он еще не привык открыто говорить о потустороннем, произносить на полном серьезе такие слова, как «призрак» или «аномальное явление».

— Пошли узнаем. — Ленка решительно постучала в дверь, не дожидаясь, пока Кадушкин оформит свои мысли. Она все понимала.

На порог вышла приятная молодая женщина лет тридцати. От нее пахло корицей и печеными яблоками.

— А, Николай Степанович, здравствуйте, проходите! А вы, наверное, Лена? Меня Лида зовут.

Лена кивнула.

— Пойдемте в кухню, у меня пирог как раз поспел!