Ленька Охнарь

Впереди забелели домики поселка, розовой колонной встала кирпичная водокачка, вырос зеленоглазый семафор: о, да тут раскинуто много путей, стоят товарные составы, бегает паровоз, виднеется депо. Станция большая, наверно, даже курьерский остановится. Колеса в самом деле начали вращаться медленнее, вагон перестало дергать, он катился плавно и наконец замер недалеко от большого вокзала, стоявшего по ту сторону состава.

Осторожно спрыгнув с подножки, Ленька отошел к соседним рельсам, сел на шпалу: теперь он знал, как себя вести. На этой станции охрана тоже ловила безбилетных, мешочников, и Ленька посмеивался, глядя, как они прыгают с крыш, с буферов, слезно упрашивают, чтобы их не забирали в отделение. Эх вы, простофили деревенские, и по-заячьи кататься надо с мозгой!

Залился свисток обер-кондуктора. Поезд тронулся, и Ленька занял свое место.

Соскочить ему пришлось и на станции Глубокой. Здесь оказалось много охранников, один прохаживался и по другую сторону состава. Вокзальный колокол отсчитал последний звонок. Дело принимало худой оборот. Ленька заволновался: что предпринять? Вот мильтон проклятый! Неужто оставаться? Все-таки Ленька сообразил — прошел немного вперед и стал ждать. Когда курьерский, набирая ход, поравнялся с ним, Ленька подпрыгнул, уцепился за железный поручень переднего вагона. Его рвануло, мальчишка чуть не упал, ему показалось, будто у него выдернуло руку вместе с плечевым суставом. С великим трудом закинул он ноги на подножку и, все еще бледный, с торжеством оглянулся на грозившего ему охранника.

Позади осталось депо, Ленька уселся на ступеньку, ниже надвинул кепку, чтобы не сдуло встречным ветром.

Вдруг дверь тамбура с металлическим лязгом отворилась и весь квадрат ее заняла фигура проводника с бугристым носом и красными щетками усов.

— А ну, слазь! — гаркнул он.

От ужаса Ленька потерял речь и только еще крепче вцепился в поручни. Через плечо он, как зачарованный, смотрел на проводника.

— Кому говорю? Сигай, шпана вонючая!

Проводник ткнул его кулаком в спину. Ленька съежился, глянул вниз. Мимо колес быстро неслась земля, мелькали шпалы, а камешки на желтой насыпи сливались в одну цепочку. От груди по животу у Леньки волной покатился животный страх, и сразу захотелось «на двор»…

Рассвирепевший проводник, сопя, стал отрывать его пальцы от железного поручня.

— Дяденька! — не своим голосом взвизгнул Ленька. — Остановится поезд, сойду! Крест святой, сойду!

Дяденька, родненький. Никогда больше не сяду. Дяденька. Сойду. Вот повидишь…

— Добром не хочешь? Ну, я тебя проучу!

Выпучив глаза, перекосив рот с красными щетками

усов, проводник снял с ремня кожаный футляр с флажками, замахнулся. Первый удар больно скользнул по Ленькиному уху, ожег плечо. Второго он не стал дожидаться и, весь подобравшись, как можно дальше прыгнул вперед с подножки.

Силой встречного воздуха мальчишку рвануло назад, запрокинуло, он растянулся во весь рост на желтой насыпи, ударился затылком о шпалу. Левая рука его лежала совсем рядом с рельсом, еще чуть-чуть — и пальцы смяло бы громадными, бешено вертящимися колесами. Состав прогрохотал прямо над Ленькой, его окатила горячая волна воздуха, песчаной пыли, гравия; железные скрежещущие звуки отзывались в голове, в мозгу, совершенно оглушили, и Ленька слышал, как под тысячетонной тяжестью вагонов стонали, пригибались рельсы, тяжко дышали шпалы.

Гул постепенно удалялся. Шатаясь, Ленька с трудом встал, плохо соображая, чем все это кончилось, жив ли он. Перед глазами плыл красный мрак, потом в нем обрисовался последний вагон стремительно убегающего состава. Затылок у Леньки тупо ныл, внутри, казалось, все оборвалось, было выпотрошено. Увидев на желтой насыпи камень, Ленька схватил его, кинул вслед скрывшемуся поезду и заплакал от обиды: рыжий кондуктор теперь далеко, до него не добросишь.

Утерев слезы, Ленька побрел обратно на станцию. Не прошел он и десяти шагов, как его остановил пожилой рабочий в замасленной блузе, со свертком под мышкой.

— Мало еще получил, — сердито, нервически дергая шеей, сказал он. — Вас, дураков, учить надо. Разве можно с ходу поезда прыгать вбок? Обормот! Спасибо скажи, что башка уцелела. Поезд идет туда, — ткнул он рукой вслед составу, — и ты сигай туда… по движенью. Пробеги рядом, тогда и на ногах удержишься, носом не пропашешь. Хорошенько бы тебя, сопляка, хворостиной!

У Леньки даже не хватило силы огрызнуться.

Вот тебе и хорошая жизнь, вот тебе и вольная птаха! Еще бы чуть-чуть и — «Ванькой звали»!

Сидя у вокзала на перроне, Ленька впервые задумался, правильно ли поступил, убежав от тетки. Ну, подзатыльники давала, ну, дядя Пров всыпал ремнем, голодать приходилось, таскать воду из колонки, собирать уголь на путях… Зато жил в тепле, никто не сбрасывал под поезд, не обзывал жуликом. До Москвы еще ой-ей-ей сколько, а как добираться? Не пропасть бы.