Ленка-пенка

   Вообще, у нас не хватает буквально всего. Про еду молчу, это и так понятно. Кроме кроватей у нас из мебели есть старый шкаф, два стула и письменный стол, что мы перетащили в спальню из нашей каморки. На этот стол мы кучей пальто и шапки складываем, вешалок-то нет у нас. Постельного белья тоже нет, хорошо хоть одеял хватает. Одеяла нам привезли.

   А кроватей у нас всего восемь штук. Правда, они двухъярусные. Мы их как можно ближе к печке поставили. Одно место на первом ярусе занимает Старенькая Галина Степановна, одно мы с Сашкой, а на оставшихся 14 местах спят наши 29 ребят. Наиболее сильные, конечно, наверху расположились. То есть, не наиболее сильные, а наименее ослабевшие, так будет вернее. Да и они-то забраться наверх или слезть оттуда могут лишь с моей или Сашиной помощью.

   Вот для этого-то мы с Сашей по очереди и дежурим ночью. Вдруг, кому-то слезть понадобится? Печку ещё топим и в туалет водим ребят, кто помладше. Старшие сами справляются, а младшим тяжело. Ночных горшков у нас тоже нет, а туалет наш, вообще-то, на взрослых рассчитан. Кроме того, там темно и холодно. Малыши просто боятся туда идти в одиночку.

   Так мы с Сашей и дежурим. А спать... ну когда время появляется, тогда и спать. Как получится, в общем. Мы ещё полы моем, на кухне помогаем, воду таскаем, если отключают. Хватает дел, в общем. Галина Степановна больше с детьми возится, развлекает их, играет с ними. Книжки им читает. Детские книжки Галина Степановна свои принесла, из дома. У неё много детских книжек и больше половины из них ещё дореволюционные. Ну, а мы с Сашей по хозяйству. Школу вот только нам, похоже, придётся бросить. В школу мы ходить перестали. Как и все работники детских садов, мы с ним переведены на казарменное положение. Да и на самом деле, некогда учиться. Тут поспать-то некогда, какая уж школа?

   Всё, время. Сашкина очередь. Подошла к нашей кровати, растолкала брата и вытянула его сонного из кровати. Пока он зевал и тёр глаза, сама быстрее залезла под одеяла в нагретую кровать. Закрыла глаза, спать!

   И в этот момент на улице мерзко завыли сирены. Опять налёт. Тьфу, заразы. Нужно вставать, будить всю малышню, спускать их с верхних полок и тащиться через столовую в бомбоубежище.

   Ну, а спать мне когда?..

Глава 38

- ...Глупости ты говоришь, Лена.

   - Почему это глупости?

   - Лена, в твоём представлении детский дом - это что-то среднее между тюрьмой и казармой. Поверь, это не так.

   - Не так?

   - Конечно, не так. Я полвека проработала в приютах и детдомах. Полвека, Лена. Я их разные видела, но ни разу, ни разу не было ничего хотя бы отдалённо напоминавшее тюрьму.

   - Но почему нельзя оставить всё как есть, Галина Степановна?

   - Это от меня не зависит. В детский сад нянечками я вас взяла. Откровенно говоря, из жалости взяла, хотя вы справлялись в целом неплохо. Для новичков, а так, конечно, опытная нянечка справилась бы лучше. Но в детдом взять нянечкой одиннадцатилетнюю девочку я не смогу.

   - А в чём разница-то? Работа, что ли, другая?

   - Работа такая же. А разница - в руководстве. Надо мной тоже ведь руководство есть. В детсад взять тебя на работу я смогла, в детдом не смогу. Сашку ещё можно попробовать, ему хоть двенадцать лет. А одиннадцатилетнюю мне никто не разрешит взять, даже и пытаться не стану.

   - Мне 9 мая тоже двенадцать лет будет.

   - Вот и приходи 9 мая.

   - Так нам что, уходить?

   - Вы можете остаться, но я уже сказала тебе, как. Оставайся, Леночка. Формально ты вполне подходишь, никто не придерётся. Родители погибли, брат на фронте. В детском доме тебе самое место. Ты хорошая девочка, Лена. Да и ребята к тебе уже привыкли.

   - Нет, не хочу в детдом.

   - Ты снова сможешь ходить в школу, нянечку найдём.

   - Нет. Там у меня дом.

   - В детдоме кормят лучше. В детдома даже в декабре, в декабре (!) завозили не только хлеб. Иногда и мясо было, я знаю, общалась с другими заведующими.

   - Дом! Ну, как Вы не поймёте, Галина Степановна, там дом! Я родилась там и выросла!

   - Мне очень жаль, Лена. Действительно, жаль.

   - До свидания, Галина Степановна. Полы мы помыли, лямку Сергееву на штаны я пришила. Саш, пойдём с ребятами прощаться. Мы уходим.

   - До свидания, Лена. Если передумаете, возвращайтесь. Мы будем рады вам...

   Заходящее солнышко светит, свежий снег хрустит под валенками. Мы с Сашкой идём вдвоём домой. Вот и всё, окончилась наша трудовая жизнь. Сейчас нам нужно ещё зайти в домоуправление за карточками на февраль, а то завтра нам хлеб не продадут в булочной.

   Ой, хлеб! Уже неделя прошла, а я всё радуюсь. Хлеб! Хлеба стало много! По карточкам служащих мы с Сашей всю эту неделю получали аж по триста граммов. Триста граммов хлеба в день! Так много! Теперь, правда по 250 станем с завтрашнего дня получать, но и это много. Всё никак не могу забыть эти страшные 125-граммовые кусочки. Разве забудешь такое?

   Больше мы не работаем в детском саду. Теперь я снова - безнадзорный ребёнок, а Саша - иждивенец. Непонятно только, на чьём он иждивении. На моём, что ли?