Леннон

Мы мечтали об Америке, но говорили себе, что поедем туда, лишь когда станем номером первым. Не раньше. Так и произошло с песней I Want to Hold Your Hand.Я хорошо это помню. Мы были в Париже, выступали перед худшей в мире публикой, и вдруг Брайан сообщает нам невероятную новость. Мы и так не поспевали за собственным успехом, но Америка… Это был Грааль. Мы чуть не помешались. За несколько лет до этого мы с Полом были в отпуске в Париже. И оба пережили первое сильнейшее эротическое чувство при виде официантки с небритыми подмышками. Нас это потрясло. Мы собирались в Испанию, но отменили поездку и каждый день ходили и пялились на эту официантку. Часами сидели, пили пиво и ждали, когда она поднимет руки. Ночевали мы в самых занюханных отелях и снимали на Монмартре шлюх. И вот теперь сидим себе спокойно в «Георге V» и вдруг узнаем, что покорили Америку. Ни о чем другом мы больше и говорить не могли. Каждые десять секунд повторяли друг другу: «Ты представляешь? Нет, ты представляешь?» Прямо рехнулись. Мы знали, что момент для гастролей самый подходящий. Эта страна всегда вызывала у нас восторг, и вот она нас ждет. Правда, мы и вообразить себе не могли, что нас будет ждать такой прием! Мы приехали и сразу окунулись в атмосферу всеобщей истерии. А это такая штука, которая остается с тобой на всю жизнь, — впечатление, что тебя ждут десятки тысяч людей, живущих в стране, куда не ступала твоя нога. Это во всем мире так.

Мы приняли участие в самом популярном телешоу страны — шоу Эда Салливана. Побили все рекорды. Больше 70 миллионов зрителей, если не ошибаюсь. Как раз перед тем, как нам заиграть, Салливан прочел послание Элвиса. Он приветствовал нас, говорил: «Добро пожаловать!», хотя, по идее, его должно было бесить, что мы приперлись в его страну. Он же не едет в Англию! Это все его менеджер придумал, полковник Паркер, чтобы показать, что Элвис умеет вести себя спортивно. Годы спустя нам стало известно, что он чего только не предпринимал, чтобы нам навредить. Написал Никсону, наябедничал, что мы наркоманы и антиамериканисты. Но я на него не в обиде. Он имел право защищаться. Мы же свергли короля.

Во время первых гастролей мы без конца задавали друг другу один и тот же вопрос: «А где же Элвис? А где же Элвис?» У нас это стало дежурной шуткой. Мы с кем только не встречались — с самыми знаменитыми актерами, самыми недоступными звездами; все хотели с нами познакомиться, но — никакого Элвиса на горизонте. Брайан попытался организовать встречу с помощью Паркера, но там все время что-то не складывалось — то место неудобное, то с транспортом проблемы. Мы-то, конечно, жаждали этой встречи. Он же был наш мэтр, наш бог. Мы и Америку-то любили только потому, что это была его страна. Но делать нечего, он нас откровенно мурыжил. И вдруг решился. В то утро я проснулся и понял, что мне снилось лицо матери. Она назвала своего кота Элвисом. Сколько дней мы с ней провели, слушая его записи. И я опять задумался о той сволочи, которая ее убила. Если бы она была жива, думал я, то вместе со мной могла бы посмотреть этот сон.

Встреча проходила в доме, который он снимал в Калифорнии. Кажется, он как раз работал над одним из своих бесконечных бездарнейших фильмов. Вокруг него крутилась целая толпа. А мы передвигались небольшой тесной группой, и мне это нравилось гораздо больше. Мы расселись вокруг него как вокруг гуру. Задним числом я понимаю, что вид мы имели кретинский, потому что сидели и пялились на него. Но, черт, это же был Элвис. Он не улыбался, не старался помочь нам снять напряжение. Что-то во всем этом было от атмосферы Ялтинской конференции, только в мире музыки, — совещание на высшем уровне. Встреча двух непохожих друг на друга миров. В конце концов он встал и начал рассказывать нам про свою мебель. Мы обалдели: у него в гостиной стоял стол для бильярда, по-моему, даже не один. Но главное — телевизоры. Всех марок и моделей. Именно там я в первый раз увидел телевизионный пульт. Он показал нам, как им пользоваться. Мы были рядом с Элвисом и ахали от восхищения перед какой-то фигней, которой можно на расстоянии переключать программы.