Ленон и Гаузен: Два клевых чужака (СИ)

Тридцать шестые годы не спроста считаются переломными в творчестве Лермонтова. Впрочем, нельзя сказать, что пережитые несчастья сломили классика. Они лишь слегка расплющили, раскатали и немного придавили его как пудовая гиря колобка. В это время Михаил Юрьевич из-за душевной травмы получает перелом духа в двух местах с частичной утратой идеалов. Впрочем, сгубило его совсем не это, а любовь. Любовь к парной минералке. Как известно, Гоголя тянуло больше к огню, а вот Лермонтова — наоборот. И поэт все чаще обращался к минеральной воде, чтобы поправить и без того пошатнувшееся здоровье.

Во время очередного визита на воды Лермонтов промахнулся на дуэли. Поэт стрелял в небо и в скорости попал прямо на небосклон гениев от поэзии, где обитает и по сей день».

Ленон любил всяческую классику и даже из Чехова читал не только «Каштанку», а из Толстого — не только «Буратино», поэтому эта история сильно заинтересовала его. Пораженный прочитанной биографией, он оторвался от книги.

— Это ведь то, о чем я думал, — пришло в голову юноше. События были описаны так, как он их раньше себе представлял. Правда, до этого он сильно сомневался в своих познаниях, но как-то не представлялось случая проверить их подлинность.

— Жаль, что в те времена минералку в бутылках не продавали, — с грустью подумал юноша. — Ему не пришлось бы ехать на воды. Может быть, великий романтик был бы жив до сих пор…

Тут Ленон вспомнил известное произведение великого поэта, где шла речь про войну с французами.

— Интересно, почему там нет ни слова про Наполеона, как у Льва Толстого? — вспомнил юноша бородатого классика. — Наверное, оттого, что «Наполеон» плохо рифмуется с «Бородино», — решил Ленон. — Но ведь «Бонапарт» и «Бородино» — очень даже созвучны друг другу, — не прекращал удивляться он.

Тут юноша понял, что он окончательно замечтался и решил открыть форточку, чтобы просвежить свои мысли. От прочитанного Ленону захотелось пить. Но, посчитав деньги и позднее время, он решил не бежать за бутылкой минеральной воды, а налил себе из-под крана. Он включил струю холодной воды на полную мощность, чего его домохозяйка в своем присутствии не позволяла, и в стакане появились пузырьки воздуха, будто это была настоящая газировка. Но радость юноши была недолгой. Он вспомнил, что Антонина Казимировна также запрещала ему пить из-под крана.

— А вдруг я от этого заболею бешенством, и когда она вернется, то обо всем догадается и очень сильно рассердится? — пришло в голову Ленону. Побоявшись нарушить еще один запрет, он лишь прополоскал горло и вылил воду обратно в раковину.

Вернувшись в свою комнату, он взял книгу, но заметил, что она открыта в другом месте.

— Наверное, ветер перелистнул страницы, — подумал Ленон, кинув взгляд на раскрытую форточку. Но юноша не стал искать в книге предыдущее место, так как написанное вновь захватило все его внимание:

«Наполен решил напасть на Россию. А там было очень холодно. А рабочая батарея была только у Раевского. И сидит Раевский у себя в палатке, греется. И вот стучится император Франции к нему в палатку: — Раевский, одолжи батарею погреться!

А Раевский в ответ ему как гаркнет:

— Если тебе так холодно, чего ж ты тогда себе в Африке воевать не остался? Пошла прочь, морда обезьянья! Вали себе обратно в Африку!

Наполеон был настолько возмущен подобным недружеским отношением, что в гневе покинул чужую страну, даже побрезговав ее завоевывать. Потому-то война и закончилась».

Ленона как будто током дернуло. Но оторвался он от книги не только потому, что не любил хамство во всех его проявлениях, а оттого, что поймал себя на мысли, что буквально недавно вспоминал Наполеона.

— Бывают же совпадения, — неуверенно пожал плечами Ленон.

От волнения Ленон решил устроить себе еще один перерыв и перекусить. Порывшись в холодильнике, он взял яблоко. Но этого оказалось мало, чтобы полностью заглушить аппетит, и юноша понадеялся успокоить желудок очередной порцией чтения:

«Кто не знает знаменитого стихотворения: «Я пришел к тебе с приветом…»? Автор строчек Афанасий Афанасьевич Фет написал их не просто так. Фет, не то чтобы как Лермонтов пристрастился к минералке, полной полезных солей, но возвращаться из гостей несолоно хлебавши он точно не любил. Поэт был немцем по происхождению и как немало представителей германского народа, был непрочь покушать как следует. Он действительно приходил в гости с приветом, а уходил с набитым пузом.

Фет был восторженным певцом природы, особенно ее съедобной части. Он любил вбирать ее ароматы, вкусы, запахи и никогда не отдавал обратно. Фет старался попробовать на зуб все, что под руку попадалось, и обгрызал подвернувшийся лакомый кусочек до последней косточки. А что уже не влезало в рот, поэт, уходя, любил припрятать под своей обширной бородой. Недовольные этой привычкой коллеги за глаза звали поэта Ананасием Буфетом.

Будучи по натуре совсем беззлобным, Фету приходилось частенько удивляться, насколько мелочными и придирчивыми бывают в быту окружающие его люди. Иногда его попрекали даже лишней ложечкой сахара.