Ленон и Гаузен: Два клевых чужака (СИ)

— Не бойся, не оставлю, — успокоил Гаузен. — Сядешь позади меня. Главное, держись покрепче.

И они втроем отправились выручать Салочку.

Глава XVIII

Когда Ленон, Гаузен и тетушка Галатея ворвались в столицу Велитии Вейносту, они поняли, что далеко им проехать не удастся. Из-за проводимых торжеств улицы были полны народа. Оставив лошадей в ближайшей гостинице, компания побежала ко дворцу. Никаких приглашений у них с собой не было, но Гаузена, несмотря на длительное отсутствие, по-прежнему помнили, как слугу Леканта, и всех троих пустили через черный вход. Гаузен представил Галатею кухаркой, а Ленона — музыкантом. К ним особых вопросов тоже не возникло, так как на период торжеств всегда остро ощущалась нехватка рабочего персонала.

Вбежав в центральный зал, где должен был проходить смотр невест, они поняли, что опоздали. Церемония уже подходила к концу. Салочка каким-то образом затесалась в передний ряд невест среди иностранных принцесс и знати помельче.

Гаузен вспомнил, что, кажется, в древних свитках есть какой-то пункт, что согласно традиции на роль невесты могут претендовать и простолюдинки. Обычно у них не было никаких шансов, и мало кто из них становились королевами, но зато обеспечивалась хоть какая-то видимость равноправия благородных людей и простого народа. Лекант медленно осматривал ряды невест, среди которых Салочка заметно выделялась размерами ног. Их не смогло скрыть даже роскошное платье, которое запросто смогло бы сойти за королевское.

— А девчонка всерьез подготовилась, — подумал Гаузен, смотря на хитрые узоры и оборки ее одеяния. — Если бы я только появился здесь хотя бы на день пораньше…

Глаза девушки, не отрываясь, восхищенно следили за тем, кого она боготворила всю жизнь. Но застывшие в напряжении прекрасные черты лица Салочки, обрамленные светло-золотистыми вьющимися волосами, вместе с часто вздымающейся грудью говорили о небывалом волнении девушки. Гаузен опасался, что неудача настолько подкосит Салочку, так ждавшую этого момента, что потом она и вовсе откажется от лекарства. Прекрасные ноги будут ей больше ни к чему.

Тут Гаузен в изумлении увидел, как ненавистный ему Лекант остановил свой взгляд на Салочке. Несколько мгновений они, не отрываясь, смотрели друг на друга. Нервным суетливым движением Лекант поднял руку и устремил свой палец на Салочку:

— Кто ты, незнакомка? — изумленно поинтересовался принц.

— Я Салочка, ваше высочество, швея, — только и смогла вымолвить девушка.

— Что же, Салочка, — произнес Лекант, осматривая платье девушки. — Велития потеряла искусную швею, но обрела прекрасную королеву.

Лекант подошел к Салочке, и, поддерживая, как мог, неуклюже повел ее в центр зала. Тем временем, все еще неловко, как пьяница за столб, держась за Салочку, Лекант решил произнести вдохновляющую речь:

— Слуги мои придворные! Верные мои подданные! Дорогие друзья! Сегодня вы видите перед собой самого счастливого человека. Ведь в этот день своим судьбоносным решением я обрел не только корону, но и любовь, которой я постараюсь поделиться со всеми вами. Каждый человек имеет недостатки, но кому дано право замечать их? Кто, как не простая девушка знает, чем мой народ живет, ест и пьет? Сам Катапак благословляет наш союз, и совместными усилиями при нашем правлении каждый бродяга обретет жилье…

Но Гаузен уже не слушал, и до его сознания долетали лишь отдельные обрывки выступления. Его голову занимали совсем другие мысли. Смотря на улыбающихся Салочку и Леканта, у Гаузена на его глазах сыпались все сложившиеся представления о мире, который его окружал. Неужели толстая корка злобы, которая закрывала сердце Леканта, треснула, и оно смягчилось? Неужели он уже не тот негодяй, которого он знал раньше? Что, если прекрасное чувство навсегда изменило его, сделав другим человеком — добрым, открытым и отзывчивым? Или он всегда был добрым человеком, но стеснялся показать это? Ведь только добрый человек выбирает сердцем, а не глазами?

Что если их судьба была предрешена свыше богами, и Гаузен вместе с лекарством был лишь маленькой шестеренкой? Сломайся которая или потеряйся, это все равно бы не остановило ту гигантскую машину, которая двигала их навстречу друг другу? Что если Гаузен всегда ошибался в Леканте, даже не подозревая, какой он на самом деле прекрасный человек внутри? Быть может, это Лекант всегда был справедлив к нему, потому что из них двоих настоящим негодяем был Гаузен? Тут юноше пришла в голову страшная мысль.

Если бы вдруг корабль Настара добрался до Вейносты, может быть, им с Лин ничего бы не грозило? Хоть Настар и был мерзавцем, он просто отвел бы их к Леканту, выполняя его приказ? Что если Лекант просто бы выслушал ее и отпустил, понимая, что Книга Знаний в руках ордена принесет куда больше добра? Просто Лекант бывает резковат и высокомерен, но это все наносное?